А.Н.Арбузов. Жестокие игры
Драматические сцены в двух частях, одиннадцати картинах
Москва, Изд-во "Детская литература", 2003
OCR & spellcheck: Ольга Амелина, март 2005



Потом он подрос... Ходил на прогулку... и шел между нами, дав каждому ручку, зная, что мы поддержим
и научим его уму-разуму, чувствуя нашу нежность и даже любовь...
Эдвард Олби. Не боюсь Вирджинии Вулф


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

К а й  Л е о н и д о в, 20 лет       |
Н и к и т а  Л и х а ч е в, 20 лет  | друзья по школе.
Т е р е н т и й, 20 лет                |
Н е л я, прибывшая в Москву, 19 лет.
М и ш к а  З е м ц о в, врач, 30 лет.
М а ш а  З е м ц о в а, геолог, 39 лет.
К о н с т а н т и н о в, отец Терентия, 50 лет.
Л о в е й к о, сосед Земцовых, 38 лет.
О л е г  П а в л о в и ч, отчим Кая, 43 лет.
М а т ь  Н е л и, 44 лет.
Л ю б а с я, младшая сестра Никиты, 18 лет.
Д е в у ш к а,  п о х о ж а я  н а  а н г е л а                      | автор предлагает эти роли
Д е в и ц а,  с о в с е м  н е  п о х о ж а я  н а  а н г е л а  | играть одной актрисе.

Действие происходит в конце семидесятых годов в Москве и на нефтепромыслах в районе Тюмени.
Автор на сей раз рекомендует прибегнуть к натуралистической декорации.



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


КАРТИНА ПЕРВАЯ

Конец сентября.
Дом на Тверском бульваре, построенный еще в начале века. Просторная трехкомнатная квартира на втором этаже, несколько запущенная.
В комнате, которая когда-то была его детской, в своей обычной позе в кресле сидит Кай. Ему двадцать лет, он небрежно одет, коротко подстрижен, в детстве был хорошеньким мальчиком. На улице начинает темнеть, но в окне еще видна колеблемая ветром пожелтевшая листва бульвара. Льет сильный дождь. На пороге, всматриваясь в полусумрак комнаты, стоит Неля, простенького вида девушка, обликом еще не москвичка. У ее ног плохонький чемоданчик.

Н е л я (разглядела сидящего Кая). Здравствуйте. У вас дверь с лестницы не заперта была...
К а й. И что же?
Н е л я (осуждая его). Все-таки... один в квартире.
К а й. И что же?
Н е л я. Воры зайти могут.
К а й. Не заходят.
Н е л я. Вы бы свет зажгли. Стемнело на улице. К чему в потемках-то разговаривать?
К а й (зажег настольную лампу. Поглядел на Нелю). И откуда ты такая появилась?
Н е л я. Какая?
К а й. Мокрая.
Н е л я. А вы почему меня на «ты» называете? Не годится.
К а й. Тебе кто нужен?
Н е л я. Леонидов.
К а й. Странно. Не рассчитывал, что кому-то нужен.
Н е л я (огляделась). Не прибрано у вас в квартире.
К а й. Несомненно, моя прелесть.
Н е л я. Пыль повсюду.
К а й. И это не исключено, радость моя.
Н е л я (возмутилась). А вы всерьез говорить можете?
К а й. Лень, дружок.
Н е л я (посмотрела на мольберт). Вы художник?
К а й. Не вполне уверен.
Н е л я (увидела аквариум). И рыб любите?
К а й (усмехнулся). Больше всех на свете. (Помолчав.) Далее?
Н е л я. А Иветочку Горшкову помните?
К а й. Не в большом от нее восторге.
Н е л я. Она меня к вам прислала.
К а й. Что так?
Н е л я. Приютите меня. (Тихо.) Приютите.
К а й (помолчав). Ты что — чокнутая?
Н е л я. Не у кого мне жить — вот так, Леонидов. Я две ночи на вокзале провела.
К а й. А слезы нам ни к чему. Без них, будьте любезны.
Н е л я. А я и не собираюсь. Свое выплакала. (Не сразу.) У вас трехкомнатная квартира, а вы один тут.
К а й. Логически все верно. Но вались-ка ты отсюда.
Н е л я. А ты без грубостей, я с тобой как с человеком говорю. Неважные у меня дела, понял, Леонидов? Московской прописки нет, и деваться некуда — учти это. Два месяца у Иветки жила — мы в «Метелице» познакомились... Я тогда совсем в отпаде была. Она сразу заметила. «Ты, — говорит, — смешная, живи у меня». А у нее в квартире, сам знаешь, балдеж, мягко сказать. То те, то эти, музыка играет, дверями хлопают, некоторые ночевать остаются. Смех и грусть... А все-таки крыша над головой. И вдруг телеграмма: родители возвращаются. Она в слезы, а затем твой адрес дала. «Ступай, — говорит, — в нем что-то есть».
К а й. В Москве зачем появилась?
Н е л я. Надо было.
К а й. Обстоятельнее беседуй.
Н е л я. Так все тебе и скажи.
К а й. Понял. Нехитрая у тебя история. В какой институт не впустили?
Н е л я (не сразу). В медицинский...
К а й. Много недобрала?
Н е л я. Сама удивилась, так много.
К а й. Издалека появилась?
Н е л я. Город Рыбинск есть.
К а й. Домой отправляйся.
Н е л я. Нет дома, Леонидов.
К а й. А родители?
Н е л я. Я их ненавижу. В общем-то мать жалко. И отца. А все равно ненавижу.
К а й (внимательно посмотрел на нее). Как именуешься?
Н е л я. Неля.
К а й. Собачье имя, если не ошибаюсь.
Н е л я. По правде-то — Лена. Неля — в классе придумали.
К а й. И сильно ты промокла... Элен?
Н е л я. Вообще-то да. Заиндевела как-то... Конец сентября, а холодище.
К а й. Бутылочка возле тебя стоит. Обрати внимание. И стаканчики. Разливай, это «Старка» у нас будет.
Н е л я. Вижу. Не маленькая.
К а й. В таком случае вздрогнем, Элен. А то простудишься.

Они пьют.

Все нормально. Тебе сколько лет?
Н е л я. Девятнадцать в четверг исполнилось.
К а й. Выглядишь-то постарше. Врешь, очевидно?
Н е л я. Вообще-то я часто вру. Это ты учти, Леонидов.
К а й. Еще налить?
Н е л я. Только не полный, а то засну. У тебя чем закусить есть?
К а й. Конфетами закусывай. В коробочке лежат.
Н е л я. Детство какое-то.
К а й. В Чикаго «Старку» только под шоколад пьют.

Выпили.

У тебя деньги есть?
Н е л я (участливо). А тебе много надо? Вообще-то мало у меня.
К а й. Бери. Десять ре. (Протягивает деньги.) И на этом закончим. Привет, старушка.
Н е л я. Ты что? Гонишь меня, дурак несчастный? Тебе же здорово привалило, что я сюда явилась.
К а й. Серьезно?
Н е л я. Я у Иветки все по дому делала — и в магазин, и чай готовила, и убиралась... стирала даже! Учти, Леонидов, у тебя то же будет. Родители твои в загранке — один ты тут. И зарплаты мне не надо. Устроюсь на работу, налажу с пропиской — и удалюсь. (Пробует улыбнуться.) Еще вспомнишь меня.
К а й. Слишком много обещаешь, Элен.
Н е л я. А что? Все правда. (Неуверенно.) Ты, может, меня боишься? Не надо... (Улыбнулась, но это получилось у нее как-то жалко.) Я веселая.
К а й. Смотри-ка, на все готова.
Н е л я (очень тихо). А что?
К а й (не сразу). Родителей... за что не любишь?
Н е л я. Они мне все зачеркнули. (Вскрикнула.) Все! Понял?! Ладно. Помолчим.
К а й. Оставайся.

Она долго сидит молча.

Н е л я. Тебе сколько лет?
К а й. Два десяточка.
Н е л я. Ты старший. А зовут как?
К а й. Кай.
Н е л я. Тоже не по-человечески.
К а й. Юлик. Так мама в детстве звала.
Н е л я. А что? Кай лучше. А я тебя Лодочкой буду звать.
К а й. Почему Лодочкой?
Н е л я. Не важно. Учишься?
К а й. Юристом меня видеть желали. Покинул со второго курса. На заочный перевелся.
Н е л я. Ты непростой. Иветка рассказывала.
К а й. Бестолочь она. Я тишину люблю, заметь. Так что дури потише.
Н е л я. Я постараюсь. И обижать друг друга не станем, верно? (Помолчав.) Я где спать буду... здесь?
К а й. Как это... здесь?
Н е л я. Ну... С тобой?
К а й. Еще что.
Н е л я (пожала плечами). Странный какой. (С некоторым удивлением.) Спасибо.
К а й (открывает дверь в соседнюю комнату). В углу диванчик стоит, там и расположишься, поняла?
Н е л я (оглядываясь). Запущено у тебя тут.
К а й. Имеет место. (Помолчав.) А когда-то здесь веселились. Стояла елка, дед-мороз приходил, все танцевали, и прекрасная женщина в белом платье... Стоп! На кухню! (Почти зло.) Там твое хозяйство.

Гаснет свет. Но через несколько мгновений снова зажигается. В кресле спит Неля. В другом углу неподвижно сидит Константинов,
пожилой человек неказистого вида. Он в пальто, даже кепку не снял. Появляется Терентий, ладный, проворный, обязательный
паренек. Он в спецовке, только что с работы. Увидел Константинова.

Т е р е н т и й. Сидишь?
К о н с т а н т и н о в. Я давно уже. Думал, не придешь. Дождь.
Т е р е н т и й. При чем дождь? Старосту в общежитии выбирали.
К о н с т а н т и н о в. Выбрали?
Т е р е н т и й. Велели. Кай где?
К о н с т а н т и н о в. Нету. Я с час назад пришел. Не было его.
Т е р е н т и й (увидел спящую Нелю). Смотри-ка. (Подошел к ней.) Это еще что?
К о н с т а н т и н о в. Не ведаю. Я пришел — она спала уже.
Т е р е н т и й. Пили тут. (Посмотрел на свет бутылку.) На донышке. Никита привел, наверно.
К о н с т а н т и н о в. Хлопотун.
Т е р е н т и й (рассматривает Нелю). Новенькая...

Молчание. Константинов долго глядит на Терентия.

К о н с т а н т и н о в. Что слышно?
Т е р е н т и й. По-прежнему.
К о н с т а н т и н о в. Расскажи что-нибудь.
Т е р е н т и й. Виделись ведь позавчера.
К о н с т а н т и н о в. Все-таки... Прошло время.
Т е р е н т и й. Горбунок утром чуть с лесов не свалился.
К о н с т а н т и н о в. Видишь... Осторожнее быть надо. (Помолчав.) Я вот гляжу — вроде темнеть стали волосы у тебя.
Т е р е н т и й. Не нахожу.
К о н с т а н т и н о в (осторожно). Напрасно, конечно... Не велел ты... Только я опять билеты в кино нам взял... Рядом, в «Повторном». Шукшина показывают.
Т е р е н т и й. Не станем мы вместе с тобой в кино ходить, батя. (Отдает ему билеты.) Не к чему.
К о н с т а н т и н о в (у него дрогнул голос). А делать-то что станешь?
Т е р е н т и й. Вот Кай вернется... Расскажет чего-нибудь.
К о н с т а н т и н о в (идет к двери, возвращается). Не откажи... Шарфик тебе купил. (Отдает ему сверток.) Холода идут.
Т е р е н т и й. Сам купить властен.
К о н с т а н т и н о в (тихо). Возьми... сынок.
Т е р е н т и й (не сразу). Ладно. Иди.
К о н с т а н т и н о в. Не сердись... Зайду я. (Уходит.)

Терентий вынимает из авоськи пачку сахару, яйца, булку, две бутылки «Буратино».
В кресле просыпается Неля. С удивлением следит за действиями Терентия.

Н е л я. А ты еще кто такой здесь?
Т е р е н т и й. Терентий. И здесь и всюду. Куда ни приду — везде Терентий.
Н е л я. Смотри-ка.
Т е р е н т и й. Тебя Никита привел?
Н е л я. Какой Никита?
Т е р е н т и й. Никиты не знаешь?
Н е л я. Нужен мне твой Никита.
Т е р е н т и й. А чего же ты тут делаешь?
Н е л я. Живу.
Т е р е н т и й. Давно, что ли?
Н е л я. Часа два уже.
Т е р е н т и й. То-то я вчера заходил, так не было тебя. А ты Каю кто? Родственница?
Н е л я. Если хочешь знать — я ему судьбой посланная.
Т е р е н т и й. «Старку» пить?
Н е л я. Хотя бы.
Т е р е н т и й. И в кресле устроилась... Спит, видишь ли.
Н е л я. Я две ночи не спала, на вокзале сидела. Понял, Опенок?
Т е р е н т и й. Это почему я Опенок?
Н е л я. Похож.
Т е р е н т и й. Не считаю.
Н е л я (помолчав). Зачем продукты принес?
Т е р е н т и й. Чай пить будем.
Н е л я. Об этом забудь — продукты носить. Теперь не твоя забота.
Т е р е н т и й. А я ему друг.
Н е л я. Непохоже.
Т е р е н т и й. Отчего же?
Н е л я. Очень попроще его будешь.
Т е р е н т и й. Много тебе известно. У нас братство. Кай, я затем и Никита. Ты Никиту не видела?
Н е л я. Что ты мне все с Никитой?! С одного двора, что ли?
Т е р е н т и й. Зачем? Я в общежитии живу. Строитель Москвы. А у Никиты и родственников не сосчитаешь. По-своему каждый живет. Но главное здесь — у Кая.
Н е л я. А что... здесь?
Т е р е н т и й. Приходим просто — и все. Боюсь, мешать нам станешь.
Н е л я (не сразу). Слушай, Опенок... Ты эту мысль ему не внушай. Жить мне негде. Абсолютно. От родителей я ушла. Скитаюсь.
Т е р е н т и й. Видать, натворила там делов.
Н е л я (тихо). Они натворили.
Т е р е н т и й. Что ж... могут. (Помолчав.) А звать как?
Н е л я. Неля.

Входит Никита. Длинноволос. Очень собой мил. Приветлив и весел. Одет просто, но с учетом времени. Не обращая на присутствующих внимания, он неторопливо снимает туфли, молча ложится на ковер, потягивается.

Н и к и т а. Привет, люди.
Т е р е н т и й (Неле, уважительно). Никита.
Н и к и т а (глядит в потолок). У нас женщина, кажется.
Т е р е н т и й. Не кажется, а так и есть.
Н и к и т а. Умные женщины помогают коротать дождливые вечера. Они помогают нам, если они ничего себе. Ого! Начал говорить пошлости. Маразмирую. Дурной знак.
Н е л я. Вы что — псих?
Н и к и т а (обернулся на Нелю). Кто такая?
Т е р е н т и й. Кай привел.
Н и к и т а. Все. Полюбил с первого взгляда. (Хлопает Нелю ладонью чуть пониже спины.)
Н е л я (обозлилась). Слушай, ты!..

Входит Кай. Все затихли.

К а й. Ноги промочил, кажется.
Н и к и т а. Где был?
К а й. Дождь рассматривал. (С некоторым интересом.) Любопытно все-таки... Он свинцовый — дождь. (Подошел к мольберту.) Если бы так написать — обнаженный человек, и капли пробивают ему кожу, острые свинцовые капли.
Н и к и т а. Колбаса на столе! Чаю, Терентий!
Н е л я. Пошли, Опенок. (Уходит с Терентием.)
Н и к и т а. Это что за новое поступление?
К а й. Не сложилось у нее. Одна в городе. Пусть ночует.
Н и к и т а. Неприбранная какая-то.
К а й. Отмоется. (Усмехнулся.) Пол подметет. Чай приготовит.
Н и к и т а. Ученый секретарь?
К а й. Натерпелась, видимо. Очень уж угодить хотела. Представь, спрашивает вдруг: «А спать я с вами буду?»
Н и к и т а. Считает, что обязана. Благородный поступок. (Поглядел в сторону ушедшей Нели.) Нет, миленькая на вид. (Улыбнулся.) Не намекнуть ли?
К а й. Что?
Н и к и т а (шаловливо). Все-таки и я тут хозяин... в какой-то степени.
К а й. Разборчивей быть надо, милый.
Н и к и т а. Думаешь? (Обернулся.) А мне тут один хмырь жаловался. «Жизнь, — говорит, — очень короткая». (Уходит.)

Кай подходит к окну, смотрит на дождь, потом возвращается к мольберту. Берет затем кисть
и красной краской жирно рисует на картине вопросительный знак.

К а й. Нет... Все нет и нет.

Входит Терентий.

Т е р е н т и й (взглянув на картину). Ты что? Долго рисовал ведь.
К а й (яростно). Писал! Писал, а не рисовал! Сколько раз говорить тебе... Идиот!
Т е р е н т и й (помолчав, тихо). Зачем ты так?
К а й. Прости.

Некоторое молчание.

Т е р е н т и й (улыбнулся вдруг). Никита-то клеиться к девчонке начал... Вот не надоело. (Неожиданно.) А я вчера на концерте самодеятельности присутствовал. Заинтересовало. Вот, скажем, выступаешь — а люди тебя слушают. Не прерывают даже. Нет... интересно. (Помолчав.) А скажи, Кай, как это слово растолковать — самопознание?
К а й. Самопознание — это, вероятно, бегство от себя. Чтобы себя увидеть, познать, надо отойти в сторону, не замечать себя, уйти... А затем обернуться вдруг и увидеть... не раздумывая.
Т е р е н т и й. Хитро. (Снова помолчал.) А вот что всего на свете лучше?
К а й. Детство.
Т е р е н т и й. А о чем ты думаешь всего больше?
К а й. О доброте.

Затемнение.


КАРТИНА ВТОРАЯ

Середина ноября. Под вечер. Снова комната Кая. В кресле Кай, что-то чертит углем в большом блокноте.
В ногах его, на маленькой приступочке, сидит девушка, похожая на ангела. Она вяжет.

Д е в у ш к а (после долгого молчания). Значит, ты никого не любишь?
К а й. Никого.
Д е в у ш к а. А свою мать?
К а й. Ее муж любит. С нее достаточно.
Д е в у ш к а. И больше никого?
К а й. А зачем?
Д е в у ш к а (не сразу). Я закурю.
К а й. Только форточку открой.
Д е в у ш к а. Хорошо. (Улыбнулась.) Потерплю.

Входит Константинов, мнется у дверей.

К о н с т а н т и н о в. Добрый вечер... Терентий не заходил?
К а й. Явится.
К о н с т а н т и н о в. Снег идет... Не помешаю?
К а й (равнодушно). Сидите.
К о н с т а н т и н о в. Спасибо вам.
Д е в у ш к а. А у тебя входная дверь всегда открыта?
К а й. Всегда.
Д е в у ш к а. Почему?
К а й. Жду. А вдруг зайдет кто-нибудь.
Д е в у ш к а (все вяжет). Ты к атомной бомбе как относишься?
К а й. Никак, пожалуй.
Д е в у ш к а. И людей тебе совсем не жалко?
К а й. Мне себя и то не жалко.
Д е в у ш к а. А мне жалко себя.
К а й. Ты дурочка.

Входит Неля с сумкой.

Н е л я. Здравствуйте все. А я замерзла. Варежки потому что дырявые. Привет, дядя Сережа.
К о н с т а н т и н о в (оживился). Здорово. На работе что?
Н е л я. Обои клею. (Весело.) Благодетель объявился — прописку обещает. Я ведь на птичьих правах пока. Прораб со страха еле жив.
К о н с т а н т и н о в. Прописку бы хорошо... Общежитие дадут. Как Терентию.
Н е л я. Дай срок — все будет. (Вынимает продукты из сумки.) Кай, а Кай, сосиски достала! Сварить?
К а й. Мне бы кофе...
Н е л я. Будет тебе и кофий, Лодочка... (Поглядела на девушку, потом на Константинова.) Все-таки... может, мешаешь им?
К о н с т а н т и н о в. Разрешили.
Н е л я. Тогда сиди. Куда метелку-то мою дели?.. (Уходит на кухню.)
К о н с т а н т и н о в. Веселая... Вот Терентию сосватать.

Кай закончил рисунок, рассматривает его.

Д е в у ш к а. Покажи.
К а й. Глупости. (Рвет рисунок.)
Д е в у ш к а. А что там было?
К а й. Мысли твои хотел нарисовать.
Д е в у ш к а. А ты их знаешь?
К а й. Я все знаю. (Подумал.) И ничего не умею.

Входит Никита.

Н и к и т а. Ну как?.. Счастливы?
К а й. Так себе. А ты силен: три дня не появлялся.
Н и к и т а. Большая суета была. И в труде и в личной жизни. Всюду первые места брал. Дамы звонили?
К а й. Непрестанно. Не берет твоих дам усталость.
Н и к и т а. Ты до воскресенья прикрывай меня, говори: в Дубну уехал.
К о н с т а н т и н о в (приподнимаясь). Может, не придет он нынче?
К а й. Еще обождите.

Константинов неловко садится.

(Никите.) А у меня новость. Был в ректорате утром, и заочный побоку. Все. Свободен!
Н и к и т а. Не могу одобрить. Понять тоже. Учиться весело. Быть первым — тем более.
К а й. А я не в тебя. Не способен первым быть.
Н и к и т а (поразмышляв). Что родители скажут?
К а й. Успокоятся... в результате.

Вернулась Неля, увидела Никиту.

Н е л я. Появился?
Н и к и т а. А куда же деваться, Елена Петровна?
Н е л я. Приз-то получил?
Н и к и т а. Такой математической олимпиады не было, чтобы обошли. (Оглядел ее.) Ого! Туфельки новые приобретены.
Н е л я. Заметил?
Н и к и т а. От меня ничего не скроешь.

Девушка складывает свое вязанье, встает.

К а й. Завтра придешь?
Д е в у ш к а. А надо разве?
К а й. Скучно со мной?
Д е в у ш к а. Может быть, с тобой. А может быть, вообще скучно. Подумать надо.
К а й. Ступай подумай. Это идея.

Девушка уходит.

Н е л я. Слышь, Бубенчик, я выяснила: ты пористый шоколад любишь... достала тебе. Были по рубль десять, а я за рубль пятьдесят купила. Не то лучше, не то больше. Закусывай.
Н и к и т а (берет шоколад). Мило с твоей стороны.

Вошел Терентий.

Т е р е н т и й. Здорoво. Я пять бутылок «Буратино» принес: на Калининском давали. (Увидел Константинова.) И ты здесь?
К о н с т а н т и н о в (помялся). Ну? Что нового?
Т е р е н т и й (в сердцах). Почти через день видимся — ну что нового может быть? В общежитие заходил бы лучше.
К о н с т а н т и н о в. Так здесь ведь ты вечерами-то.
Т е р е н т и й (не сразу). Разряд мне повысить хотят.
К о н с т а н т и н о в. Ну вот видишь... (Осторожно.) Портрет я купил писателя Шукшина... Застеклил даже. Прибей на стенку, где понравится.
Т е р е н т и й. Раньше бы думал про это. (Уходит на кухню с «Буратино».)
Н е л я (улыбаясь, Никите). А у тебя, когда ты жуешь, уши почти шевелятся.
Н и к и т а. Быть не может.
Н е л я. Сводил бы меня в бассейн, когда рекорды ставишь.
Н и к и т а. Боюсь, от переживаний в обморок хлопнешься.

Видя, что на него никто не смотрит, Константинов тихонько уходит.

Н е л я. Ушел дядя Сережа-то... Дожидался, дожидался... Не могу Терентия одобрить: отец все же.

Снова появляется девушка. Не говоря ни слова, садится на приступочку у ног Кая, вынимает вязанье.

Н е л я. Приходят люди, уходят... Конечно: дверь-то отперта.
Д е в у ш к а. А теперь ты что рисуешь?
К а й. О чем щенок думает.
Д е в у ш к а. Ты зверей любишь?
К а й. Я их в детстве любил.
Д е в у ш к а. Разлюбил потом?
К а й. Я мерзко поступил однажды. Убил кошку.
Д е в у ш к а (ужаснулась). Зачем?
К а й. Одного человека напомнила.
Д е в у ш к а. Я закурю все-таки.
К а й. Я не думал ее убивать. Просто ударил. Но она умерла.
Д е в у ш к а. Ты потом жалел ее?
К а й. Мне себя жалко было.
Н е л я (увидела на полу свою куклу). Вот злодеи — кукла на полу, а они не видят.
Н и к и т а. Тебе с куклой идет. Впечатляешь.
Н е л я (ласково). Она дружочек мой... пятнадцать лет не расстаемся. (Помолчав.) А вот разъясни, Бубенчик, — вы с Терентием почти каждый вечер сюда являетесь... А зачем?
Н и к и т а. Неизвестно. (Кричит.) Кай, Нелька спрашивает: почему мы приходим к тебе?
К а й. Никто не знает. Чушь какая-то.
Н и к и т а. В том-то и дело. Вот, например, я... хожу сюда, что, по существу, конечно, изумительно. У меня образцовая семья — уйма народа! — братья, сестры, племянники, родители. Даже прадедушка живет, между прочим, был террористом: убил какого-то губернатора. Словом, масса разнообразнейшего народа, и все живы, все здоровы, все перспективны.
Н е л я. Что же ты домой не стремишься?
Н и к и т а. А смысла не имеет. Все равно, кроме прадедушки, никого дома не застанешь. И обедают все в разное время.
Н е л я. Почему?
Н и к и т а. Потому что у нас бездельников нет, все делом заняты. Чертовски прогрессивные потому что. Мы даже неделями не видим друг друга. Однажды младшая сестра просыпается и говорит мне: слушай, парень, а как тебя зовут?
Н е л я (смеется). Выдумываешь.
Н и к и т а. Обобщаю. Мы летом иногда видимся. По воскресеньям. Вот тут и выясняется, что дела у всех идут отличнейшим образом.
Д е в у ш к а (встает с приступочки). Нет...
К а й. Что — нет?
Д е в у ш к а. Я, пожалуй, не приду больше. Никогда.
К а й. Не приходи.

Девушка быстро целует руку у Кая. Убегает.

Шампанского, жаль, нету.
Н е л я. Не унывай, Лодочка. И я съеду от тебя вскоре. Общежитие обещают.
К а й. Многое ли выиграешь?
Н е л я. К экзаменам готовиться следует.
Н и к и т а. Не раздумала еще трупы потрошить?
Н е л я. И не раздумаю. Быть врачом — моя основная идея.
Т е р е н т и й (идет из кухни). Ну и дела — чьи-то сосиски съел.
Н е л я (ужаснулась). Все?
Т е р е н т и й. Я деликатный — три штучки оставил.
Н е л я. Тогда порядок. Каю отдай.
К а й. Я полчаса кофе жду.
Т е р е н т и й. Присаживайся. Принес я тебе твой кофе.

Кай и Терентий приступают к ужину. Никита в стороне листает журнал, читает по-английски.

Что такое?
Н и к и т а. Советуют ехать всем на Канарские острова.
Т е р е н т и й. Будет сделано.
Н е л я (подошла к Никите). Никита... Что я тебе скажу...
Н и к и т а (оторвался от журнала). Именно?
Н е л я. Не ходи сегодня домой ночевать... Оставайся...
Н и к и т а (улыбнулся, погладил ее пальцем по носу). Нельзя.
Н е л я. Почему?
Н и к и т а. С утра тренировка в бассейне. Как струна быть должен.
Н е л я (не сразу). А ты ко мне хорошо... Бубенчик?
Н и к и т а. Прекрасно.
Н е л я. И совсем не боишься меня?
Н и к и т а. Решительно не боюсь.
Н е л я (улыбнулась). А вдруг я возьму и дочку тебе рожу?
Н и к и т а (беспечно). Обойдемся, я думаю.

Неля шутливо стала укачивать свою куклу.

(Поглядел на нее, погрозил пальцем.) Смотри, Нелька!..
Т е р е н т и й (встает). Тихо, все! (Читает невпопад, но торжественно.)
Исчезни, мрачный дух сомненья! —
Посланник неба отвечал. —
Довольно ты торжествовал.
Но час суда теперь настал —
И благо Божие решенье!
...И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви. (Замолкает. Смотрит на всех.)
К а й (ошарашен). Это еще что?
Т е р е н т и й. На вечере самодеятельности прочту. Увлекать меня начало. Сильно.
Н и к и т а. В артисты податься решил?
Т е р е н т и й. К чему? Я свое дело люблю. А тут хобби намечается.

Звонит телефон.

К а й (взял трубку). Ну? Нет его. Три дня не заходил. А кто воркует? Ладно, передам. (Вешает трубку.) Надоели твои бабы.
Н и к и т а. Да гони ты их... Погоди, а кто звонил?
К а й. Оленева.
Н и к и т а. Леля? Вот это ты напрасно трубку повесил. Тут особая статья... Если еще позвонит, скажи: в субботу, как условились.
Т е р е н т и й. Можно еще Тургенева прочесть; «Как хороши, как свежи были розы».
Н и к и т а. Да погоди ты... (Листает записную книжку.) У меня даже телефон ее не записан.
Н е л я (неожиданно). Никита... а ты добрый?
К а й. Он не злой.
Н е л я. А не злой не значит добрый, Лодочка.
К а й. Правильно. Терентий добрый. Ник не злой. Злой я. Так мы распределяемся.
Т е р е н т и й (вдруг горячо и снова невпопад). Нет, главное не то! Не то главное... Знаешь, Нелька, мы с детства вместе... О чем угодно помолчать друг с другом можем. Мы не дураки — в карты не играем! Это великое дело — помолчать вместе. Не каждый умеет...

Неля сидит в углу, тихо плачет.

К а й. Выйди из комнаты.

Затемнение.


КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Поздний вечер конца января.
В комнате Кая окончательно воцарился порядок. Пожалуй, даже уютно стало — сегодня, во всяком случае. Мягкий свет.
За столом сидят Мишка Земцов, Кай, Терентий. Открыта бутылка коньяку. Терентий пьет чай.

М и ш к а (негромко поет, подыгрывая себе на гитаре).
За дровяными складами, за баней,
За дюнами, не отходя ко сну,
Всю ночь рыбак пиликал на баяне
И женщина смотрела на луну.
Была суббота. Лунная суббота.
А тот рыбак уныло выводил
Одни и те же низенькие ноты,
Один и тот же медленный мотив.
А женщина сидела и смотрела
На белую далекую луну.
Не плакала. И ни о чем не пела.
Сидела и смотрела на луну.
А тот рыбак заканчивал мотив
И начинал вести его сначала.
Заканчивал! И снова заводил!
А женщина сидела и молчала...* [Здесь и далее — стихи Игоря Шкляревского.]
(Отложил в сторону гитару. Разливает коньяк. Терентию.) Будет чай хлебать, юноша. За дело берись.
Т е р е н т и й. Говорят — не пью.
М и ш к а. Коньяк-то?
Т е р е н т и й. Убей — пить не стану.
М и ш к а (Каю). Где ты такое чудо раздобыл?
Т е р е н т и й. Друг детства я.
М и ш к а. Поискать... (Поднял рюмку, Каю.) За родителей.
К а й. Веселей бы что-нибудь.
М и ш к а. Конфликтуешь?
К а й. Отвык. Второй год в разлуке. Правда, тетка твоя — мама моя, проще говоря, письмами балует постоянно. Соблюдает, в общем-то, декорум.
М и ш к а. Отчима своего по-прежнему не честишь?
К а й. Отчего же? Он красивый молодой человек. Жалко их, конечно: второй год в Исландии, среди гейзеров. Не разгуляешься.
М и ш к а. Отца совсем не видишь?
К а й. А где же нам встречаться теперь? На станции Бологое? У него нынче в Ленинграде новая семья. Сын, говорят, родился. (Усмехнулся.) Братик мой. (Протянул рюмку.) Плесни-ка.
М и ш к а (не сразу). Ты не слишком драматизируй... Вряд ли стоит. У меня-то родители веселый народ: такую из Нальчика корреспонденцию шлют — умрешь от хохота. (Поднимает рюмку.) Ты как хочешь, а я за них.

Открывается дверь, с улицы входит Никита.

Н и к и т а (огляделся). Гостей принимаешь?
К а й. Знакомься — мой двоюродный. Застрял на одну ночь в Москве и у меня ночует. На десять лет меня старше. Между нами века.
М и ш к а (протянул руку). Мишка Земцов. Врач. На гитаре играю.
К а й. Не придуривайся. Он у нас личность — энтузиаст шестидесятых. Слышал о таких? Сидит в районе Тюмени на нефти. В тайге медведей лечит.
Н и к и т а. Модные местечки. У меня там двоюродный дядя пропадает. Чем-то кого-то снабжает. С некоторым успехом.
К а й. Великий математик перед тобой. Одни пятерки.
Н и к и т а. Что поделаешь, приходится. Меня с детства на первые роли предназначали.
М и ш к а. Вон как.
Н и к и т а. А в нашей семье вообще осечек не наблюдалось.
М и ш к а. Понятно. Большой опыт успеха имеешь. А опыта беды не было у тебя?
Н и к и т а. Чего-чего?
М и ш к а. Ладно, время подскажет. (Разливает коньяк.) А теперь за дочь мою. За единственную.
Т е р е н т и й. Уже обзавелся?
М и ш к а. Бывалая таежница. Пять недель от роду.
Т е р е н т и й (чокается с ним чашкой чаю). Ты, видать, человек со смыслом, Земцов, валяй рожай дальше.
М и ш к а. Условия сложные. Жил бы в Москве, у меня бы их штук четырнадцать было. (Снова взял гитару, запел.)
Я мало ел и много думал,
Ты много ел и мало думал,
А в результате — как же так? —
Ты умница, а я дурак.
Ты засмеешься — я заплачу,
Ты сбережешь, а я растрачу.
Ты помнишь — я уже забыл,
Ты знаешь — я уже не знаю.
Но если ты меня простил,
То я навеки не прощаю.
Я мало ел и много думал,
Ты много ел и мало думал,
А в результате — как же так?—
Ты умница, а я дурак.

С улицы вошла Неля. Она слушала, как пел Мишка.

Н е л я. Здравствуйте все.
Т е р е н т и й. Что поздно так?
Н е л я. Поздравления принимала. Общежитие дают.
Т е р е н т и й. Так... Кончилось наше счастье. Опять мне за продуктами бегать.
Н е л я. Пивка с ребятами выпила, сыром закусила. Вот так, ребята. (Уходит в соседнюю комнату.)
М и ш к а. Это кто ж такая?
Т е р е н т и й. Наш ученый секретарь.
К а й. Приютил временно. По хозяйству помогает.
М и ш к а. Милая девица.
К а й. И Никита считает.
Н и к и т а (резко). Глупости.

Краткое молчание.

Т е р е н т и й. Как со зверями там у вас... разнообразие?
М и ш к а. Не слишком. Медведи обитают, и змей не счесть.
К а й. Шкурой медвежьей не обзавелся еще?
М и ш к а. Беда. Подстрелил дружка весною, снял шкуру, а она лезет... Весной-то линяет медведь... Полгода от его шерсти спастись не можем.

Из соседней комнаты вышла Неля, слушает внимательно Мишку.

Но вообще-то у нас жизнь любопытная... Тайга вокруг — на поликлинику-то не смахивает. А если с поисковой партией в глушь отправишься, там жизнь вовсе особого рода. По болоту ползешь, как по минному полю: движение неосторожное — и прощай, Мишка! Иной раз один километр за пять часов проползешь — не более. Или речку вброд переходить, когда шуга идет: чуть замешкался — и вмерзнешь в лед. Да... Чего видеть не пришлось. Первое время совсем не мог я в тайге уснуть, особенно если не в палатке приходилось, у костра. Шорохи вокруг, шорохи... Словно обнаженным чувствовал себя... Неприкрытым, что ли. А затем привык, и нигде уж так крепко не спалось. Развесишь на колышках рубаху над головой — вот тебе и дом! И спишь, и сны видишь, как нигде... А проснешься с первым солнцем, раскроешь глаза — жизнь!
Н е л я. Вас как зовут?
М и ш к а. Земцов Михаил.
Н е л я. А я Неля.
М и ш к а. Большой привет.
Н е л я. Тоже врачом буду.
Н и к и т а. Не торопись хвалиться. Не приняли ведь.
М и ш к а. Срезалась?
Н е л я. И что? Все равно своего добьюсь.
М и ш к а. В больницу пока ступай — сиделкой... Опыт нужен.
Н е л я. Была. В Кинешме полгода за больными ходила. На экзаменах вот не помогло.
М и ш к а. Мне бы такую сиделку... Озолотил! (Берет коньяк.) Выпьем по данному случаю. На донышке осталось.
Н е л я. А я и так от пива веселая.
М и ш к а. Ладно... Один остаточки допью. (Подошел к стене, где висят рисунки Кая.) Твои?
К а й. Представь. Играю в эти игры.
М и ш к а. Не поймешь что.
К а й. Входит в правила игры. (Протягивает папку.) Эти посмотри.

Мишка рассматривает рисунки. Никита подходит к Неле.

Н е л я (усмехаясь). Ну, миленький мой, радость моя, солнышко мое, что смотришь?
Н и к и т а (неуверенно). Не сегодня, надеюсь, уедешь?
Н е л я. Правильно надеешься — не сегодня. (Засмеялась негромко.)
Н и к и т а. К чему смех-то?
Н е л я. А вот представляю, как уеду и адресок тебе не дам. А ты меня всюду искать начнешь... В адресный стол отправишься, руки в отчаянии ломать станешь. Так ведь, мальчик бедненький?
Н и к и т а. Ладно... (Почти ласково.) Перестань, Нелька.
Н е л я. А по правде, все у нас кончилось с тобой. Прощаемся, Бубенчик... Сиротка моя.
Н и к и т а. Ты вот что... Ты послушай... (Берет за локоть.)
Н е л я (вырывает руку). Отпусти! (Приблизила к нему свое лицо.) А я, может, тебя не люблю больше всех на свете? И отойди от меня. Навсегда отойди.
Н и к и т а. А что капризничаешь... неясно.
Н е л я. А я, может, беременная от тебя? На шестом месяце? (Усмехнулась.) Испугался-то как... Эх ты, пятерочник мой бесценный!
Н и к и т а. С тобой сегодня говорить... (Махнул рукой, отошел к Терентию.)
Т е р е н т и й. Чаю выпей. И не спорь с женщинами — они навек правы.
М и ш к а (возвращает Каю папку). Вот эти отчетливее будут. (Подумав.) Может, и хорошо, не мне судить, конечно... (Чуть вспыхнув.) Только что это у тебя все дождь, дождь, дождь... Не в моде солнечная погода?
К а й. Как вижу, так и пишу. Не притворяться же.
М и ш к а. А может, видишь скудно? Это ведь тоже искусство — видеть.
К а й. Ну что ж — выход есть. Куплю фотоаппарат и нащелкаю тебе хорошую погоду.
М и ш к а. Не в том суть, Юлька, мертвое у тебя тут все... Без света, без отблеска дня... (Горячась.) Вот ты бунтуешь, из института ушел — а на чьи деньги живешь? Мамочка присылает. Логики не вижу, дружок.
Н и к и т а. Не слишком ли свысока беседу ведете, Миша?
М и ш к а (замолк, неожиданно улыбнулся). Твоя правда — свысока ору. Некрасиво. (Подумал.) Хотя, если честно, тускло вы тут живете, ребята. Кисловато, в общем.
Н и к и т а. К себе отнести этого не могу. Живу весело. Вполне.
М и ш к а (яростно). А ты видел ли веселье... дурачок? (Показывает ему кукиш.) Вот ты его видел!
Н е л я. Зачем шуметь-то? Пожалели бы их лучше.

Затемнение.


КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Начало марта. Западная Сибирь. Поселок нефтеразведочной экспедиции.
Комната Земцовых в двухэтажном бревенчатом домике. Порядка тут нет — вещи в разладе друг с другом, следа женской руки
не видно. Вечернее время. За окнами снегопад, ветер. А тут печка потрескивает, тепло. В углу, в самодельной колыбельке, спит двухмесячная Леся. За столом Маша Земцова пьет чай, рядом что-то записывает в свою тетрадь Мишка. Земцовой скоро
сорок — это плотная красивая женщина с насмешливым, неспокойным взглядом.

М и ш к а. Жили на свете Машка и Мишка... Мишка и Машка жили на свете. (Усмехнулся.)
М а ш а. Не надоело? С утра твердишь.
М и ш к а. Мне на заре это словосочетание мелькнуло... Только проснулся. (Торжественно.) Мишка и Машка жили на свете... Не нравится?
М а ш а. Весело.
М и ш к а (взглянул на спящую Лесю). Ты погляди, как уснула. Мгновенно.
М а ш а. Тайгой надышалась. Мы с ней под вечер за излуком были... Там новую буровую ставят.
М и ш к а. Смотри из санок ее не урони, когда гуляете.
М а ш а. На буровой-то Аникин хозяином. Добился.
М и ш к а. Ну и черт с твоим Аникиным... Дочь береги. А то как стукну! (Подходит к ней сзади, обнимает крепко. Целует.)
М а ш а (хохочет). Вот дурак, чаем облил.
М и ш к а. Обойдется. (Включил магнитофон.) Потанцуем, Машечкин.
М а ш а. Давай, что ли, безумный.

Танцуют рок-н-ролл. Усердно.

(Остановилась.) Дай передохну.
М и ш к а. Что? Старость подходит? (Целует ее.) Машка и Мишка жили на свете... (Долго целует.)
М а ш а (освобождаясь от его рук). Эй, осторожненько! Я тебе в тридцать девять дочь родила, а ты уж за сына хочешь взяться... Может, погодим, Мишечкин?
М и ш к а. Нет, не романтическая ты женщина, Машечкин. Истинные страсти тебе недоступны.
М а ш а (резко). Перестань.
М и ш к а (осторожно). Ты что?
М а ш а (опустилась на табуретку, сказала тихо). Скушно мне, Земцов. Ой, скушно.
М и ш к а. Здравствуйте. Всего десять недель, как родила, и уже скучно. Такие мы невеселые?
М а ш а. Ты что — меня не знаешь?.. Не умею дома быть.
М и ш к а. Вот оттого и все мужья от тебя драпали.
М а ш а. Трое всего.
М и ш к а. Тоже немало. Уймись, Марья, — взгляни, какую красотку родила.
М а ш а. Не моим молоком вскормлена.
М и ш к а. Ох, сердишь ты меня.
М а ш а. Не надо было на взрослой бабе жениться. Сорок на днях. Я тебя на девять лет умнее.
М и ш к а. Да. Тема.
М а ш а. Полная печали. Прыгаю, как дура, в клетке.
М и ш к а. Опять за свое. Клетку приплела.
М а ш а. А нет разве? Ты врач, тебя в любой час суток вызвать могут... и на любой срок! А мне с ней сидеть, безвыходно.
М и ш к а. Обожди уж... Скоро в ясли отдадим.
М а ш а (вспыхнув). В конце лета на Тужке вот-вот должны мы были нефтяной пласт пересечь... Так нет: отозвали мою поисковую — сомнительным объявили участок. А там есть нефть! И это доказать мне надо... Выложить материал... Мне одной! А я с вами тут сижу лялякаюсь.
М и ш к а (почти восхищенно). Ну ты зверь.
М а ш а. Геолог я — а все остальное потом! Мое на Тужке. Я начинала, и заканчивать мне!
М и ш к а. Да... Не повезло нам с Леськой.
М а ш а. Предупреждала. Слушаться было надо, мальчик мой милый.
М и ш к а. Беда. Люблю тебя. (Улыбнулся.) Вот беда.
М а ш а. Хорошенький ты мой... Потерпи, скоро совсем старухой буду.

Миша включает магнитофон. Они снова лихо танцуют рок-н-ролл. В дверь стучат.

М и ш к а. Пожалуйте.

Входит Ловейко, он долговязый, худой, лохматый, с безумными глазами. Тридцать восемь лет ему.

Л о в е й к о. Вы что, пляшете, соседи? Дом содрогается, а у меня невралгия!.. Слышь, Мишка, дай от головы чего-нибудь, а то помираю.
М и ш к а. Ты, Ловейко, всегда помираешь — только финала не видать.
Л о в е й к о. Ладно, помру вскоре. А пока таблетку дай.
М и ш к а. Ешь, прорва. Скоро все мои запасы прикончишь.
Л о в е й к о (подбросил таблетку, поймал ее ртом на лету). Для сердца чего бы дал... Совсем иной раз не стукает.
М и ш к а. Живут же люди. Им еще в прошлом году умереть полагалось, а они все вокруг бегают.
М а ш а. Да ты не слушай его... Чаю выпей лучше.
Л о в е й к о. Нет, Мишка молодец доктор: ни слова от него утешения не слыхал. Вот и начал назло ему жить. (Подошел к столу.) А с чем чай пьете?
М и ш к а. Печеньем закусывай.
Л о в е й к о. Для холостого сойдет.
М и ш к а. Женился бы. Женщины хворых обожают — есть за кем горшки выносить. Женись, Ловейко, — и за гробом кому пойти было бы.
М а ш а (обозлилась). Ей-богу, гулять уйду.
Л о в е й к о. Ладно, закончили с шутками... (Прихлебывая чай.) Слышь, Маша, нынче я к Реброву ходил — не дает он «добро» поисковую партию составлять. «Неперспективная в Тужке ваша площадь», — заявляет. Вся его геологическая элита на том сошлась, великие умы. «Голову, Ловейко, не дури, — говорит, — а Земцовой передай, пусть за дитем ухаживает».
М а ш а (очень беспокойно). А ты не волнуйся, не волнуйся, Ловейко. Вот возьму Леську на руки и пойду к Реброву — он вздрогнет у меня.
Л о в е й к о. Совсем уж весна вскоре, Маша... Не добьем нынче смету на поисковую — сгорит лето.
М а ш а. Я же сказала — вздрогнет у меня Ребров.
М и ш к а. Вот гангстеры! Ну попал я в окружение.

Ловейко закашлялся.

Неужели и этого хворого в тайгу за собой уведешь?
Л о в е й к о. Я помбур — мастер высокого класса! Мне Бог на воле помирать велел.
М а ш а. Ему не таблетки, а земной простор надобен. Будь уверен, Ловейко, уйдем в тайгу, на Тужок, — как Феникс из пепла, взовьешься.
Л о в е й к о. Возможно, Маша. Вполне. Именно как Феникс. Только до мая смету выбей.
М и ш к а. Да, пропало мое лето. До вашего Тужка километров пятьдесят по болотам... Не прогуляешься ко мне на выходной.
М а ш а. Ты доказать мне дай, а затем хоть в Сочи с тобой.
М и ш к а. Ой ли! Новый Тужок найдешь, Земцова. Не ближе этого. (К Ловейко.) Слышь, болезный, газеты за вчера имеешь?
Л о в е й к о. Получил.
М и ш к а. Погляжу, что ли. (Выходит.)
Л о в е й к о (идет за Мишкой. У двери остановился, поглядел на Машу, стоящую у колыбельки). Что? Подрезали тебе крылья, птичка? (Уходит.)
М а ш а. Увидим еще. (Склоняется к колыбельке. Не то ласково, не то с тоской.) Что, ненаглядная?.. Наказываешь?

Тихонько приотворяется дверь. Осторожно входит Неля с узелком и чемоданчиком.

Н е л я (увидела Машу, поклонилась). Это я. Здравствуйте. Все-таки холодище тут у вас. Я замерзла. Можно, к печке подойду?
М а ш а (несколько оторопела). Пожалуйста.
Н е л я. Миша Земцов тут живет? Я к нему приехала.
М а ш а. Вы что же... больная?
Н е л я. С чего это?
М а ш а. Вы откуда приехали?
Н е л я. Из Москвы. (Не сразу.) Из сердца нашей Родины.
М а ш а. Миша... он что же — звал вас?
Н е л я. Не то чтобы звал... но намекал как бы.
М а ш а (с подозрением). И что вы тут делать собираетесь?
Н е л я. Я-то? Жить. (Помолчав.) А вы кто ему будете?
М а ш а. Жена.
Н е л я (разочарованно.). А у него жена есть? Я про это не слышала. Ну ладно. Хорошо.
М а ш а. Спасибо, что разрешаете.
Н е л я. Нет, отчего же.
М а ш а. Вы его хорошая знакомая?
Н е л я. Вообще-то пожалуй. Дело в том — он мне очень понравился. Совсем на человека похож. (Увидела колыбельку.) А это тоже его ребенок? Он и про это мне не рассказывал. Дело в том — я очень маленьких детей люблю.
М а ш а (чуть насмешливо). Правда? Как все удачно для вас складывается.
Н е л я. Вы думаете? Возможно. (Строго.) А чай у вас горячий? Если нет, согрейте. Мне погорячей сейчас нужно.

Вернулся Мишка, увидел Нелю. Присматривается.

Здравствуйте! Ну вот я и приехала.
М и ш к а (неуверенно). Большой привет. (Вопросительно оглядывает ее.)
М а ш а. Принимай гостей, Мишечкин, к тебе приехали.
М и ш к а. В самом деле? Вот славно... (Задумался.) Погоди, а где я тебя прежде видел? Ну-ка сними шапку... Мать честная, мой лучший друг... Тамарочка!
Н е л я. Неля я.
М и ш к а. Не играет большого значения. (С интересом.) А ты почему тут?
Н е л я. Сами же сообщали: на вес золота я.
М и ш к а (радостно). Вот когда я узнал тебя, ершистик! (Раскутывает ее.) Погляди, Маш, она у моего кузена стюардессой работала... Так приглянулась мне тогда!
М а ш а. Понятно. Даже сюда пригласил.
М и ш к а. Ты в самую ту минуту к нам явилась, Нелька. В самую ту. Нашу Лидусю какой-то вертолетчик в Салехард похитил. Некому моих больных сторожить. Ты как знала. Ну молодец! И надолго осчастливить появилась?
Н е л я. Как сложится. Осенью опять в институт пытаться надо. Поможете?
М и ш к а. Тут сомнений нету. (Усаживает ее возле печки.) Ну а что мой двоюродный передать велел?
Н е л я. А они и не знают, что я к вам отправилась. Уехала и не простилась. И все. И приветик. Они, верно, решили: я от них в общагу ушла. (Замолкла на мгновение.) Даже интересно, что они думают там. (Усмехнулась.) А ничего не думают, точно? Чего им думать-то, в общем? О чем таком вспоминать? (Неспешно.) Да, смех — вот у вас я... Как жизнь-то пробегает, Миша... Пробегает и не ждет. (Поглядела на Машу.) А это жена ваша? Ей сколько лет-то?
М а ш а. Скоро совсем сорок будет, девочка.
Н е л я. Немолодая уж. (В тепле ее одолевает сон.) Ладно, разберемся. Чаем меня быстрее поите, а то совсем замерзла я. (Закрывает глаза.)
М а ш а. Ее Бог послал тебе, Миша.

Затемнение.


КАРТИНА ПЯТАЯ

Москва. Снова квартира Кая на Тверском бульваре. Середина мая. Несолнечная погода.
За бутылкой вина ведут беседу Кай, Никита и девица, совсем не похожая на ангела. Тихо звучит магнитофон.

Д е в и ц а. Дождь и дождь... весна называется. И решительно ничего не случается. Вот в хорошую погоду всегда случается что-нибудь.
К а й. Надолго пропадал.
Н и к и т а. В институте сложности.
К а й. Какие именно?
Н и к и т а. Те же. Пятерки получаю.
К а й. А не скучно?
Н и к и т а. Привычка. (Не сразу.) Смешно, но хочется уехать куда-нибудь.
К а й (удивился). Нечто новенькое.
Н и к и т а. Ты прав, я отбился от рук. Что-то мне не очень, Кай Юлий.
К а й. И девицы замучили.
Н и к и т а. Я притих.
К а й. Шутишь. (Девице.) Правда, интересный мужчина?
Д е в и ц а (пожала плечами). Посмотрим.
Н и к и т а. Она веселая у тебя.
К а й. Видишь, изнемог от смеха.
Д е в и ц а. Нельзя так жить. Мне уже двадцать один год, а я не была в Дагестане. Говорят, там такие монастыри! Все туда едут. Ну какой дурак поедет теперь в Сочи?
Н и к и т а (у мольберта). Что-нибудь новенькое изобразил?
К а й. Взгляни-ка. (Показывает рисунок.)
Н и к и т а. Нелька...
К а й. По памяти написал.
Н и к и т а. А с какой стати?
К а й. Взгрустнулось в тот вечер. Нравится?
Н и к и т а. Очень.
К а й. Угадал. Единственная удача. Остальное дрянь. Все дрянь.
Н и к и т а. Подаришь?
К а й. Нет. (Не сразу.) Помнишь Мишку?
Н и к и т а. Кузена?
К а й. Борода. Гитара. Декоративный. По болотам ползает, жизнь знает, видишь ли. (Задумчиво.) Может, это он меня подшиб? Как-то все не то с той поры. (Девице.) Ну, что ты дымишь одну за другой? Как обезьяна.
Д е в и ц а (задумчиво). Все-таки странно. Столько лет живу, а никогда не была в зоопарке.
Н и к и т а. Терентий появляется?
К а й. Безотказно, но помаленьку. Самодеятельностью увлекся, видишь ли. Не то прыгает, не то поет, не то танцует. Но прогрессирует так или иначе.
Д е в и ц а. И в Загорск мы не едем, и в Коломенское. Церкви поглядели бы. Вон Любочка Интельман пешком в Оптину пустынь пошла. Босая.
Н и к и т а. Где ты ее выкопал?
К а й. Сама нашлась.
Д е в и ц а. Дурачок, я счастье приношу. Можете у Стасика спросить.
Н и к и т а (несколько нерешительно). Кай... довольно забавная история... Вообрази: я тут на днях Нельку во сне видел. (Смутился.) Ни с того ни с сего... И сон какой-то нескончаемый... Запечатлелся.
К а й (помолчав). И что же?
Н и к и т а. На душе как-то мутновато стало... Чепуха, конечно, но разыскать ее решил... и не нашел в общежитии. Помнишь, как добивалась прописки?.. И вдруг бросила все, уехала из Москвы.
К а й. А ты отчего так уж встревожился?
Н и к и т а. Ну... в общем-то она существо своеобразное... Дразнила меня неоднократно: «Вот возьму и рожу тебе дочку...» Или заявит вдруг: «А может, я уже на шестом месяце...» И такие были шуточки.
К а й. Ну что ж, повеселимся. Отцовство тебе пойдет... Бубенчик.
Н и к и т а. И по срокам все сходится... Зачем иначе из Москвы было уезжать... И приснилась как раз.
К а й. Да, пропал ты.
Н и к и т а. Да нет, пустяки...

Молчание.

Д е в и ц а. Вообще-то говоря, все стали к Леве Татарскому на дачу ездить... Там у них разные опыты мистические. В прошлый выходной с Достоевским беседовали.
Н и к и т а (поглядел на девицу, ужаснулся). Ну, я пойду.
К а й. Адрес бы узнал, куда уехала.
Н и к и т а. Не сообщила никому. (Значительно.) Тоже... довод. Все-таки странная она. Всего жди. (Долго молчал и вдруг улыбнулся.) Огонечек. Вспоминаю, если правду сказать.
К а й. Занятная была.
Н и к и т а. Славная. Хочешь, смейся, а с нею так было мне... Беда, Кай Юлий, слова нужного не подберу.
К а й (помолчав). Завтра к вечеру будь. Терентий явится. Обсудим создавшееся.
Н и к и т а. Зайду. (Поглядел на девицу.) А эту гони.
К а й. Жалко. Ее на прошлой неделе муж бросил.
Н и к и т а (подошел к девице, потрепал ее по щеке). Будь здорова. (Уходит.)
Д е в и ц а. Дурак какой-то.
К а й. Отчего же?
Д е в и ц а (просительно). Хоть на пароходике по Москве-реке покатаемся.
К а й. Дождик собирается опять.
Д е в и ц а (вдруг просто). Невесело тебе со мной?
К а й. Мне со всеми холодно.
Д е в и ц а. Ты меня плохо знаешь. (Хочет обнять его.)
К а й (отстраняется). Что знать-то. (Показал на портрет Нели.) Вот она добрая была.
Д е в и ц а (рассматривает портрет). Долго жили?
К а й. Кофе варила хороший.
Д е в и ц а. Только всего?
К а й. И этого хватило, чтобы помнить.
Д е в и ц а (подумав). Я уйду?
К а й. Куда идти-то? Сиди уж.

В дверях показывается Олег Павлович, ему сорок три года, но он моложав на вид, а кроме того,
чисто выбрит, свеж, доброжелателен.

О л е г  П а в л о в и ч. Не ожидал? (Весело.) А это я.
К а й. Добрый день, Олег Павлович.
О л е г  П а в л о в и ч. Все по-прежнему не закрываешь двери.
К а й. Чистая случайность, Олег Павлович.
О л е г  П а в л о в и ч. Ой ли? Шутник. Но пугайся не слишком: в Москве я всего на два дня. Зашел на несколько минут — в кабинете порыться надо, а ночевать у родителей буду, скучают старики.
К а й. Что поделаешь, Олег Павлович.
О л е г  П а в л о в и ч. Ну а ты как без нас? (Взглянул на девицу.) Все о'кей? На взгляд, ты, правда, не ахти. Много занимаешься?
К а й. День и ночь в трудах. (Кивнул на девицу.) К сессии готовимся.
О л е г  П а в л о в и ч. Ну... ни пуха ни пера.
К а й (вдруг резко крикнул). К черту!
О л е г  П а в л о в и ч (вздрогнул, затем улыбнулся). Звонко. Даже испугал. Значит, в институте все в порядке?
К а й. Нормально.
О л е г  П а в л о в и ч. Надя беспокоится, как ты без нас, часто во сне видит. (Ставит на стол пакет.) Вот здесь разные дары от нее. Развлекайся.
К а й. Весьма благодарен, Олег Павлович.
О л е г  П а в л о в и ч. Очень просила, чтобы я с тобой вечер провел, но у меня как-то нынче не складывается... Хотя на футбол мы могли бы пойти вместе...
К а й. Очень признателен, Олег Павлович. Но теперь я не хожу туда.
О л е г  П а в л о в и ч. Почему?
К а й (близко подошел к отчиму, очень серьезно). Перестал понимать, ради чего они все время отнимают мяч друг у друга.
О л е г  П а в л о в и ч (смущенно). Шутник. (Удаляется в соседнюю комнату.)
К а й. Ну как он? Впечатляет?
Д е в и ц а. Очень пиджак хорошо сшит. Он кто?
К а й. Юноша сорока трех. Женат на одной моей старой знакомой. Любовь с первого взгляда — представляешь? И вот все вокруг гибнет в пламени, и по утрам она готовит ему непрожаренные бифштексы, и он, не жуя, глотает кровавое мясо.
Д е в и ц а. Ты шиз.
К а й. Наверно. Но пиджак у него сшит по норме. А этот галстук немыслимо серого, адского цвета! И эта рубашка в чуть заметную крапинку! А еще так недавно, лет пятнадцать назад, он бесновался, видимо, на вечерах Евтушенко. О, что с тобой стало, гордое поколение Политехнического! Как яростно начищены теперь твои ботинки.
О л е г  П а в л о в и ч (возвращается). Все сошлось, то, что искал, обнаружено. Ну рад, что все у тебя в порядке. Смотри не забывай маму... (Радостно.) Кстати!.. Маразм все-таки дичайший... Письмо!.. Чуть не увез обратно в Исландию.
К а й (быстро распечатывает письмо). На машинке... (Повышая голос.) Оно напечатано на машинке!
О л е г  П а в л о в и ч (недоумевая). И что же?
К а й (не сразу). Все в порядке, Олег Павлович. Счастливого пути.
О л е г  П а в л о в и ч. Будь здоров, дорогой. (Целует его.) Учись хорошенько. (Весело кивнув девице.) Ариведерчи. (Уходит.)
К а й (стоит недвижим). Дай платок.
Д е в и ц а. Зачем тебе? (Дает ему свой платок.)

Кай вытирает платком губы и, не глядя, бросает его в окно.

Совсем свихнулся?
К а й (пристально рассматривает страницы письма). Без ошибок! Все гладко... А я так любил письма, написанные ее рукой... Я по буквам догадывался, что она думает... угадывал ее желания, поняла?
Д е в и ц а. Ничего я не знаю...
К а й (протягивая ей письмо). Читай.
Д е в и ц а. Не буду. Тебе письмо.
К а й (в ярости). Читай! Слышишь?
Д е в и ц а (читает). «Юлик, дорогой, так о тебе соскучилась — не рассказать. Полтора года не виделись, а дело так сложилось, что отпуск получим только на будущее лето... Зато уж на целых два месяца. Вот Олежке повезло: получил внезапно командировку. Он так рад, что встретитесь. Представь — мечтает пойти с тобой на футбол... Надеюсь, вы проведете чудесный вечер, только не позволяй Олежке курить — ему вредно...»

Кай подошел к магнитофону, включил его на полную мощность. Не двигаясь, Кай слушает, чуть заметно отбивая
такт ногой. Девица все ждет чего-то, потом подходит к магнитофону, выключает его. Наступает тишина. Но Кай
продолжает отбивать такт ногой.

Хватит. Ухожу.
К а й. Она была похожа на кошку... Ту самую... А может быть, и на тебя, немножко? (Хватает ее за руку.)
Д е в и ц а. Ты что, с ума сошел, подонок?
К а й (ударяет ее по лицу). Не уходи! (Обнимает ее.)
Д е в и ц а. Ну ты дождешься... (Идет к двери.)
К а й (кричит ей вслед). Не уходи...

Девица быстро уходит.

Кай снова включает магнитофон и, как бы наперекор неистовой музыке, медленно, как слепой,
кружится не в такт по комнате.

Затемнение.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ


КАРТИНА ШЕСТАЯ

Поселок нефтеразведочной экспедиции. Вторая половина июля. Комната Земцовых. По-прежнему все здесь в беспорядке, но
сегодня более, чем обычно. Утренний час, но жара уже наступила. Маша укладывает вещи в мешок, Ловейко рядом, наблюдает.

Л о в е й к о. Помочь?
М а ш а. Не мешай. (Не сразу.) Сам-то уложился?
Л о в е й к о. Готов на выход. (Поглядел в окно.) Беда... С Мишкой не простимся.
М а ш а. У врача здесь своего времени нет. Три года в ожидании провела.
Л о в е й к о. Положим, и он тебя по три месяца ожидал.
М а ш а. Три месяца — не беда. Каждый вечер ждать — вот горе.
Л о в е й к о. Ладно, не грусти. Наша жизнь начинается. Походная! Раскрылась клеточка-то...
М а ш а. Мать я все же. Какая ни есть, а мать.
Л о в е й к о. Особой беды не вижу. Дитя в яслях нежится. И Нелька — помощь. А ты — насквозь геолог.
М а ш а. Со стороны-то все просто.
Л о в е й к о. Оставалась бы тогда.
М а ш а. Зря беседуешь, Ловейко. Главный мой интерес там сосредоточен — на этом Тужке! Сомнительным его окрестили? Ладно! Но если нефти там нет, то и это я доказать должна! Вернусь и заявлю — ошиблась. И под этим моя подпись будет.
Л о в е й к о (восхищенно смотрит на нее). Что ни скажи — весело с тобой.
М а ш а. Рад, что едешь-то?
Л о в е й к о. А то нет. С утра на тебя любоваться буду. До глубокой ночи.
М а ш а (сурово). А вот взгляд этот, которым на меня глядишь сейчас, откинь. Он тебя ни к чему не приведет, понял?
Л о в е й к о. А я со своими хворостями и не рассчитываю, Земцова. Если бы ты меня, предположим, обняла, я бы тут же от кашля помер.
М а ш а. Не гарантируй. Когда геолог в деле, от него болезни, как от чумного, бегут. Боюсь, преобразишься ты на Тужке, Ловейко.
Л о в е й к о. Приятно, что с улыбкой обещаешь мне это, Машенька...
М а ш а. Одна беда — улыбка у меня не многообещающая. (Помолчав.) Ладно, закрыли эту тему.
Л о в е й к о. До времени. (Усмехнулся.) Я человек несообразный.

Входит Неля. На руках у нее Леся. Закутанная.

Н е л я (огляделась). А Миша... так и не вернулся?
М а ш а. Зачем Леську-то притащила?
Н е л я. Попрощаться с вами.
М а ш а. Да я уж вчера в яслях простилась.
Н е л я. То вчера было. А уходите-то сегодня. На несколько месяцев, может. Еще прощайтесь.
М а ш а. Небось из больницы с дежурства сбежала?
Н е л я. У меня подменка есть. А Леся накормленная. (Укладывает ее в старую колыбельку.) Выросла-то красотка: не помещается почти.
Л о в е й к о. Вертолет через полчаса будет. Зайду я. (Уходит.)
Н е л я (посмотрела ему вслед). Лекарств себе в дорогу небось полный чемодан взял. Целый час вчера возле аптеки ошивался.
М а ш а (пристально глядит на Нелю). А вот интересно...
Н е л я. Ну?..
М а ш а. А ты любишь меня, Неля?
Н е л я (не сразу). Как вы прямо вопрос ставите.
М а ш а. Не любишь. Жалко, девочка. Но все равно ты за Мишкой тут следи: не оставляй одного-то... Он, конечно, человек веселый, но со злостью одиночество переносит.
Н е л я. А я сама до всего додумаюсь. Если откровенно, то я не глупая. Может, заметили?

В комнату входит Мишка. По-дорожному одет, с рюкзаком.

М и ш к а. Привет трудящимся! Рад видеть! Гляди, Маш, сколько я уток настрелял — зажарим тебе в дорогу... (Оглянулся.) Леська почему тут?
Н е л я. С матерью проститься явилась.
М и ш к а. Сегодня-то почему? Завтра ведь уезжаете...
М а ш а. Изменилось, Мишечкин, сегодня уходим. Через полчаса.
М и ш к а (помолчав). Ясно. (Берет утку, рассматривает.) Зря я их жизни лишил. (Вдруг с яростью сбрасывает рюкзак на пол.) Вот уродство!
М а ш а. Инструменты не побей.
М и ш к а. Как нескладно-то.
Н е л я (неловко). Я в лавку... (Выбегает.)
М и ш к а. И не простимся. Сгорела наша с тобой ночь.
М а ш а. Ладно. Забудем.
М и ш к а. А я и так почти все забыл. Как встретил тебя. Как с ума сходил. И ты какая тогда была. Одно теперь помню — как прощаемся.
М а ш а (провела рукой по его волосам). Не в пору тебе плакаться, Мишечкин. Ты у нас железный молодец.
М и ш к а. Это есть. (Опустился на кровать.) Устал только очень за пять дней. Операция тяжелая случилась: еле на свет вернул шулера одного.
М а ш а. Почему... шулера?
М и ш к а. Всех в карты обыгрывал. Мне на прощание начальник их поисковый говорит: «Ну, доктор, благодарим, не ждали, что вы его нам в живых оставите — теперь всех по миру пустит».
М а ш а. Дурачок ты мой.
М и ш к а. И отчего ты больше не любишь меня?..
М а ш а. Не приучена в эти игры играть.
М и ш к а. Не прибедняйся, кое-что мне помнится.
М а ш а. Возможно. Болтать не люблю только.
М и ш к а. Денька на два навестишь, может быть?
М а ш а. Вряд ли, Мишечкин, по болотам добираться дня три уйдет.
М и ш к а. Выходит, на одного Ловейку надежда: начнет помирать — в гости к вам лечить его прилечу.
М а ш а. Навряд. Там, на воле, встрепенется он.
М и ш к а (помолчав). Знаешь, Марья, неосторожно ты к жизни относишься.
М а ш а. А мы с тобой, Мишечкин, только в гробу осторожными будем.
М и ш к а. Дошутишься... И не поняла меня — я не о смерти. К людям ты неосторожна... Игры много, Машенька. И на людей как-то не оглядываешься, не берешь на заметку. А жизнь внимательности требует. Отчета, так скажем.
М а ш а. Серьезно выступил: совсем старикан профессор. Не рано ли в тридцать-то, мальчик мой?
М и ш к а. У тебя сын в армии... Ты за месяц хоть раз написала ему?
М а ш а. Вернется через год — наговоримся. (Не сразу.) Не скучный ли у нас разговор пошел?
М и ш к а. И то... Уезжаешь ведь — самое время повеселиться. (Подошел к магнитофону.) Станцуем... напоследки?
М а ш а. Не стану.
М и ш к а (взял гитару). Р-романс тогда выслушай, что ли... На прощанье. (Поет.)
Когда друг друга мы любили,
в ночной вагон леса входили.
Навстречу нам текли поля,
мосты, вокзалы, тополя.
Не так молчим, как той весною,
и вместе едем, да не так...
К движенью поезда спиною
сижу, уставясь в полумрак.
Ты что-то спросишь. Не отвечу.
Мосты, вокзалы, тополя...
Весь мир бежит тебе навстречу!
И убегает от меня.
(Без паузы.) Подходил к дому, и так есть захотелось!.. Теперь выветрилось как-то. Ладно, уедешь — пожру тогда... Нелька сотворит что-нибудь.
М а ш а. Вы Лесю напрасно из ясель не берите. И вам спокойнее. А по вечерам танцуйте — магнитофон в порядке. В общем, веселитесь как можете.
М и ш к а. Спасибо за напутствие. Круг действий ты нам, в общем, начертила. Но все же поцелую я тебя. (Обнимает и долго целует ее.) Мишка и Машка жили на свете? Мишка и Машка жили на свете.

Входит Неля с хлебом в руках.

Н е л я. Все, товарищ Земцова, вертолет ждет.
М и ш к а (похлопал Машу по плечу). Ладно, веселись.
М а ш а. И вы не отставайте.
М и ш к а. Будем стараться. В меру возможностей.

Входит Ловейко с вещами.

Л о в е й к о. Здравствуй-прощай, доктор! Вот случилось как — не нам одним с Машей уезжать. И тебе в дорогу.
Н е л я. Еще чего?..
Л о в е й к о. Из управления сейчас звонили. Машина за тобой. В Байкуле повариху деревом придавило. Немедля ехать велели.
Н е л я (ожесточенно). Да идите вы все к матери! Он же не пил, не ел!
Л о в е й к о. Умолкни, некультурная.
Н е л я. На всё границы должны быть. Не пущу.
М а ш а. Зря шумишь, девочка, ты на его физиономию погляди: вполне рад. За всю нашу жизнь я, может, и пообедала с ним всего восемь раз от начала до конца. Привыкай, милая.
Н е л я. Будет шутить — вот что.
М а ш а (обернулась к Мишке). Доволен? Сверкают глазки?
М и ш к а. Таким и помни. Прощай, радость моя. Как-никак и на твоем лице удовольствие — вырвалась!
М а ш а. Не скрываю.
М и ш к а. Ну что ж, лети навстречу судьбе, старушка!
Л о в е й к о. Хватит декламации-то.
М и ш к а. Торопит тебя болезный... Правильно. Ты, Ловейко, медикаментами запасся — о конфетах не позабудь: Земцова ирис «Кис-кис» обожает. Она у меня человек серьезный: женщина-загадка. Не урони только по дороге. Другой не имею.
М а ш а. Живи весело, болтун. (К Ловейко.) Двинулись.
М и ш к а. Ты вот ругалась тут грубо. У женщин я этого не терплю. В виду имей.
Н е л я (покорно). Я больше не стану.
М и ш к а (поглядел на хлеб). Дай хоть горбушку отломлю. (Откусывает.) Теплая... восторг. (Берет рюкзак.) А в Москве небось дождь идет, народ, как быть, не знает. Ладно, пошел: имею право на труд потому что. Держим хвост трубой, хитрованчик. (Ушел.)
Н е л я (подошла к спящей Лесе). Ну вот, разбежались твои родители кто куда — забыли, что день рождения завтра у Леськи: шесть месяцев стукнет. Веселись, дурочка, — молодость наступает...

Затемнение.


КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Середина августа. Комната Земцова, чисто прибранная. Мишка и Неля заканчивают чаепитие. Вечер.
На воле хлещет ливень. Близкие раскаты грома.

М и ш к а. Не унывай, ладно... Еще чай пей.
Н е л я. Куда уж: третью кружку заканчиваю. Домой надо.
М и ш к а. В такой-то ливень?
Н е л я. А час который?
М и ш к а (взглянул на часы). Десять десятого.
Н е л я. Ну и засиделась у вас... Ночь наступила.

Близкий удар грома.

М и ш к а. Во страсти!.. Весь мир трепещет.
Н е л я. Второй час льет.
М и ш к а. Когда дежурство у тебя?
Н е л я. Утречком. С восьми.
М и ш к а. У меня оставайся. А то потонешь в пути.
Н е л я. А что соседи скажут?
М и ш к а. Плевать нам.
Н е л я. До Маши дойдет.
М и ш к а. А ей это ни к чему. Такое ко мне отношение.
Н е л я. Тогда весело. А выпить покрепче чего-нибудь нету?
М и ш к а (не сразу). Дурная ты.
Н е л я. Не больше других.
М и ш к а. Август, Нелька... Приемные в институте заканчиваются.
Н е л я. А я на год отменила, Михал Михалыч. Сообщала вам.
М и ш к а. Не объяснила, почему только.
Н е л я. Сил набираюсь. И вас с интересом рассматриваю. Вот вы, предположим, кашу едите, а я на вас гляжу и поражаюсь, как он красиво кашу ест! Или на операции наблюдаю — тоже картинка. Вообще-то на вас смотреть — заглядишься. Поучительно, одним словом.
М и ш к а. Давай станцуем... (Идет к магнитофону.)
Н е л я. Куда вы?.. Ночь наступила. И не станцуем мы с вами, у нас стиль непохожий — одиннадцать лет разницы как-никак. Хотите, лучше я вам тихонько одна станцую? У меня такой номер есть, для знатоков, «Вышел гусь погулять» называется. Я еще в седьмом классе с ним выступала... Аккомпанемента нет, так что я сама подпевать буду. (Танцует свой несколько удивительный танец.) Ну вот в таком роде, дальше еще интереснее — только позабыла. После этого танца на меня многие с восхищением смотрели. (Задумалась.) Отец вот недоволен был — костюмчик порвал танцевальный, побил сильно... а мать на неделю без туфель заперла. Серьезные были люди. Очень меня воспитывали. Любили потому что — так они объясняли мне. Перечеркнули юность, в общем. А я радоваться хотела... Знаете, Миша, я с детства безумно радоваться хотела — чтобы погода была всегда хорошая и повсюду музыка играла, фестивали шли и шествия... И чтобы вокруг все были добрые, веселые и радовались друг дружке. А они все зачеркнули, следили неотступно. (Усмехнулась.) Недоследили только. Когда я уж в десятом классе была, уехали на неделю, одну оставили... Вот тогда я словно в бездну кинулась, все себе позволила... Не оглядываясь — назло им.
М и ш к а (негромко). А дальше что же?
Н е л я. А мало хорошего, в общем. Летом расплачиваться пришлось... После выпускных вскоре увезли меня... (Задумчиво.) Наверно, девочка должна была родиться. Не случилось — родители пресекли. Вот после всего и убежала из дома. (Вспыхнула.) Не стерпела несвободы.
М и ш к а. А парнишка твой?
Н е л я. Гуляет где-нибудь. Я, когда вещи собрала, к нему прибежала. Октябрь уж наступил, холода... «Бежим вместе», — говорю. А он мне отвечает весело в общем: «Уйди ты от меня...» Когда я эти слова вспоминаю, мне умереть хочется, Миша... (Повторяет.) «Уйди ты от меня...» Я на это часто потом наталкивалась. Ведь так поверить хочется, что есть настоящее: и нежность и дружба... А я живу, живу, живу, а так и не встречаю.
М и ш к а. Все есть! Это ты мне поверь... И такая мука порой охватывает, Нелька, такой восторг... Ты верь, все к тебе придет, сразит наповал... Зажмуришься и ахнешь от любви. Честное даю слово.
Н е л я. Навряд ли, Мишенька...
М и ш к а. А я говорю — будет! Настанет! Увидишь! К каждому человеку приходит, только он угадать должен — мое! И тогда он навсегда счастлив. И что ни случись, он с улыбкой до смерти помнить станет — было!

Где-то совсем рядом сверкнула молния, ударил гром. Неля в испуге бросается к Мишке, прижимается к нему.

Ты что, глупая...
Н е л я (задыхаясь, шепотом). Женитесь на мне, Мишенька... женитесь, миленький... Спасите меня, пожалуйста...
М и ш к а (тихонечко). Нельзя.
Н е л я (слабо). Отчего же?
М и ш к а (словно извиняясь). Я Машу люблю.
Н е л я (отошла к столу, подумала). Еще чаю налить вам?
М и ш к а. Будет. (Дотронулся до чайника.) И остыл он.
Н е л я. Жаль, я дома пряники оставила — не принесла... Мне по профсоюзной линии презент был.
М и ш к а. Нелька!
Н е л я (обернулась к нему). Ну?
М и ш к а. А зачем я тебе?
Н е л я (не сразу). Вы всех лучше — такой надежный. Мне бы хоть немножко отдохнуть... Я так от пустоты устала: никому больше верить не могу.
М и ш к а. Человека не оттого любят, что он всех лучше.
Н е л я. А за что же тогда?
М и ш к а. Великая тайна. Безумная любовь разъяснению не подлежит. Она только себе подвластна.
Н е л я. Правда?
М и ш к а. Нету сомнений! А ну дай ладошку — погадаю. (Берет ее руку.) Ну вот сразу видать: не меня ты любишь, Нелька... Ясно проглядывает — совсем другого любишь. Вот зачем я тебе понадобился — чтобы его из сердца вытеснить, от власти его освободиться.
Н е л я (слабо). Откуда взяли?
М и ш к а. А все на ладошке! Обидел он тебя, а ты не стерпела. Всем прощала, а ему ни за что. А забыть-то силы нету.
Н е л я. И все неправда!.. Не люблю... Ненавижу просто. Презираю потому что. Негодяй он, вот кто. Обманом меня склонил, понять дал, будто обязана им...
М и ш к а. А зовут — Никита.
Н е л я. Этот. (Помолчав.) Он опасный был, смеялся ласково. И такой иной раз добрый, веселый бывал, замечательные говорил слова — никогда таких не слышала. Только он их случайно произносил. Не задумываясь. Потому что для него я никто была: то ли есть, то ли нету. (Помолчала.) Не могла я рядом с его пренебрежительностью жить. Убежала куда подальше. (Вдруг вспыхнула.) Только не воображайте, что я молча от него терпела. Ну нет уж!.. И от меня ему приходилось.
М и ш к а (улыбнулся). И как же... приходилось?
Н е л я. Сердила его в отместку. Выводила, в общем. Врала, что беременная. (Недоуменно.) Испугать хотела, что ли? Нет, все не то! Вот книжки про любовь читаешь — как там все правильно разложено, а в жизни не то — одна смута. Бедствие, в общем.
М и ш к а (задумчиво). Это есть. Но причитать не торопись. Если жив — тебе все доступно.
Н е л я. Утешаете меня?
М и ш к а. Ага. Себя заодно тоже.

Мишка берет гитару, поет тихонько. Неля чуть слышно вторит ему.

Приблизилось небо и молча стоит над рекою.
Зачем я простился и снова встречаюсь с тобою?
Не знаю, не знаю... Как ветер осенний не знает,
Зачем он опавшие листья с земли подымает,
Зачем он их ночью кладет на поля и откосы
И снова бросает на голые ветки березы...
Приблизилось небо и молча стоит за рекою.
Зачем я простился и снова встречаюсь с тобою...
Н е л я (прислушиваясь). Дождь стихает... (Огляделась.) А хорошо тут... у нас.
М и ш к а (продолжая играть). Отлично. Только вот какая беда, представь... Маша-то ушла от нас... Наверное. (Не сразу.) Ловейко ей там показался... Почему-то.
Н е л я (тихо). Узнали откуда?
М и ш к а. Добрые люди всюду есть.
Н е л я. Не верьте.
М и ш к а. А я поверил. (Помолчав.) Ладно. Ей виднее. А того, что у нас было с ней, никто у меня не отнимет. Это — шалишь... никто...
Н е л я (тихонько шепчет). Как же хорошо, как славно, что вы на свете со мною... Миша, дорогой, я так благодарна за это. Нет... Не сумею сказать.

Мишка продолжает играть на гитаре, он подобрал наконец «Вышел гусь погулять». Неля смотрит на него
и всхлипывает — не то плачет, не то смеется.

Затемнение.


КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Конец сентября. Москва. Вечерний час. В комнате Кая накрыт стол. Следы прошедшего ужина. Кай сидит в кресле,
Терентий за столом что-то доедает, Никита беспокойно ходит по комнате.
Беседа носит ожесточенный характер.

Т е р е н т и й. Эй, Лихачев, отдохни...
Н и к и т а. Хорошо, что не пошли в ресторан! Просто превосходно... Встречать свой день рождения в ресторане... Пошлость! (Каю.) Ты прекрасно все организовал, старичок... Сельдь иваси, картошка и водка... Сурово. Достойно человека. И полное отсутствие девиц! Новая нота. Еще раз доказывает, что мы вышли из младенческого возраста. Мы люди. Мы уже не те. Мы другие люди.
К а й. Другие. Допустим. Но какие?.. Никто не знает. Все покрыто мраком.
Н и к и т а. Правильно. Выпьем последнюю. Закончим. (Поглядел на Терентия.} А этот... весь вечер глотает апельсиновый сок! Товарищу двадцать один. За меня — хоть один глоток...
Т е р е н т и й. Убей — не стану.
Н и к и т а. В нем что-то есть, правда, Кай? По-своему он прекрасен. (Искренне.) Он лучше меня!
К а й. Брось болтать. Здесь душно... Кто закрыл окна?
Н и к и т а. Ты что, Кай Юлий?
К а й. Странный сентябрь...
Н и к и т а. Я много выпил. Это рубеж! Все должно измениться. Что-то уж больно смешно.
К а й. Что смешно?
Н и к и т а. Я примелькался.
Т е р е н т и й. Чего, чего?
Н и к и т а. Примелькался на белом свете. Куда ни приду — все то же. Мне никто не радуется. Смеются и не радуются... Поняли?
Т е р е н т и й. Ладно, не бушуй. День рождения празднуем. (Оглядел стол.) Посуды мыть набралось...
К а й. Жалеешь, Нелечки нету?
Т е р е н т и й. Мимо. Обойдусь. (Указал на Никиту.) Ему жалеть!
Н и к и т а (вдруг яростно). Почему? Что ты врешь!.. Почему мне жалеть?
К а й. Эй! Кстати... (Достает картонную коробку, открывает крышку, вынимает оттуда потрепанную куклу.) Из последних находок.
Т е р е н т и й. Это еще чего?
К а й. Брошенное дитя.
Н и к и т а. Нелькина...
К а й. Забытый пупс. Вчера под диванчиком у нее обнаружил.
Т е р е н т и й (рассматривает куклу). Истрепалась... С детства, наверное. (Отдает куклу Никите.) Вали понянчи, что ли...
Н и к и т а (отшатывается от него). Пошел ты!..
Т е р е н т и й. Неспокойно на душе-то?
Н и к и т а. Нет, ты скажи: я виновен?.. Виновен, да?
Т е р е н т и й. Не мелькай... (Хмыкнул.) Примелькался...
Н и к и т а. Ах так?.. (Бросается на Терентия. Драка.)

Открывается дверь. Входит Константинов.

К о н с т а н т и н о в. Веселитесь?
Т е р е н т и й. Просил ведь — не приходи семнадцатого.
К о н с т а н т и н о в. Не сдержался. Извини уж. (Подходит к Никите.) Простите, что нарушил. Вот прошу на память принять собаку; из дерева сработал. Окружающие считают — большое сходство с живой моделью.
Н и к и т а. Хорошая собака. Спасибо.
К о н с т а н т и н о в (Терентию). Тебе-то нравится?
Т е р е н т и й. Ну что... Собака как собака.

Тихонько стучат в дверь. На пороге мать Нели. Ей немногим за сорок. У нее усталое, потемневшее лицо.
Одета она просто. В руках старая кошелка и сумка хозяйственная.

М а т ь. Простите... Стучала я. Не отзывались. Мне товарища Леонидова.
К а й (встает). Я.
М а т ь. Нашла, значит... Спасибо. (Не сразу.) Муж у меня хворает... Не в том дело, конечно. Дочку разыскиваю... девочку, Елену Петровну. Проще сказать — Неля ее зовут. Вы знаете?
Т е р е н т и й. Все точно. Знаем.
М а т ь. В Кинешме была, а теперь в Москве третий день. От адреса к адресу иду... (Улыбнулась тихо.) И сколько она сменила их — подумать трудно. Сегодня ваш адрес дали, слава Богу... (Молчит долго.) Где сейчас-то она?
К а й. Уехала.
М а т ь. И от вас?

Все молчат.

Адресок-то дадите, куда уехала?
К а й. Нет.
М а т ь (в смятении). Отчего же?
Т е р е н т и й. Не оставила адреса. (Указал на Никиту.) Вот он искал.
М а т ь (Никите). Расскажите что-нибудь.

Никита молчит, как-то странно разводит руками.

От вас-то она уж давно ушла?
Н и к и т а. Полгода.
М а т ь. Господи!.. Может, ее и нет? Нигде ее нету! (Смотрит на Никиту.) Что же вы молчите, молодой человек?
Н и к и т а (вдруг крикнул). Я не знаю!
М а т ь (заметила лежащую на столе куклу). Леночки... С самого детства у нее... Как же она с собой не взяла? Торопилась, верно. (Оглядела комнату.) А где ночевала она у вас?
К а й. В соседней комнате. На диванчике.
М а т ь (робко). А вот жила она у вас почему? Неясно как-то... Зачем?
К а й (помолчав). Просто так.
М а т ь. Понятно. А где ночевала, можно поглядеть?
Т е р е н т и й. Сюда идите. (Открывает дверь.)

Мать не спеша, оглядываясь, уходит в соседнюю комнату.

К а й. Точно во сне все. (Никите.) Что скажешь? Мы видим себя во сне. Идея!
Н и к и т а (тихо Терентию). Ну? Что она?
Т е р е н т и й (стоит в двери). На диванчик присела. Раздумывает.

В комнату вбегает Любася, младшая сестра Никиты. Рыжая, верткая, реактивная, полная ажиотации.
Одета неряшливо, модно.

Л ю б а с я. Ну вот, так и знала — здесь ты! Совсем опустился; мама в отпаде, страдает безумно, а ты тут примостился, пьяный, ну конечно! Хорош братец... Ему стол накрыли — двадцать один год, — миног и угря добыли, из Сочи тетя Соня приехала, три года не видела тебя, хочет взглянуть, а ты здесь почему-то.
Н и к и т а. Сгинь... Любаська.
Л ю б а с я. Ты что, с ума сошел? Крабов пять банок достали... Тебе же двадцать один, в конце концов. И маму эпатируешь — она и так раз в месяц всего с дачи к нам приезжает, а тут и тетя Соня из Сочи специально явилась...
Н и к и т а (медленно). Кроме тети Сони, крабов и угря, есть еще в доме кто-нибудь?
Л ю б а с я. Пока нет, но, может быть, приедут... Даже наверное. Отец на объекте, звонил, что запоздает, но шансы есть. У Гарика и Юльки на даче мексиканцы, но, кажется, приедут. Руфина из Ленинграда, кажется, летит... успеет, может быть...
Н и к и т а. Может быть!.. Кажется!.. Слышишь, Кай, а что, если и мы с тобой кажемся? А на самом-то деле нас нет, как и папы, который на объекте. Реальные лица — тетя Соня и миноги!
Л ю б а с я. Ты клинический!.. Женщина привезла тебе огромную дыню.
Н и к и т а. Замолчи!

Из соседней комнаты вышла мать Нели.

М а т ь. Ничего, хороший был диванчик... А вот пальтецо какое на ней было, когда прощалась? Воротничок-то меховой?
Т е р е н т и й. Меховой вроде.
М а т ь (обернулась к Никите). Точно... меховой?
Н и к и т а. Точно. Был меховой.
Л ю б а с я (в гневе). Ты что, совсем смеешься? Тебя дома ждут, такой стол накрыли... А ты тут что-то говоришь неизвестно кому.
М а т ь. Нет, зачем же... ругать-то его зачем, девочка? Он парень хороший, сразу видать... Искал ее — из всех один. (Долго молчит.) Потерялся след, значит... Домой ехать надо. (Открывает сумку.) Я тут ей собрала кой-что... Яблочки из своего сада тоже. Чего обратно-то везти. Угощайтесь. (Высыпает содержимое сумки на стол.)
К а й. Спасибо.
М а т ь (Любасе). А вы не огорчайтесь, девочка... Попробуйте лучше. (Протягивает ей яблоко.)
Л ю б а с я. Смешно просто, зачем вы мне эти фрукты суете... Как будто у нас самих нет... (Никите.) Немедля возвращайся домой. В конце концов, мне самой через час в Тбилиси вылетать надо. (Убегает.)
М а т ь. Обиделась... За что — не пойму. Суетливая. (Помолчав.) Вот адресок оставляю, если узнаете о чем. (Передает записочку Никите.) Спасибо вам. (Идет к входной двери, открыла ее, на пороге.) Помирает, наверно, муж мой. Очень велел Леночку отыскать... «Хочу, — говорит, — простить ей все и сам прощения попрошу; только бы увидеть напоследки». Когда Леночка из дома ушла, проклял ее, не велел искать... Суровый человек был. Верующий. Может, как лучше хотел? А вышло — помыслить страшно. Что ее в жизни-то ждет?.. Простите... (Уходит.)
К о н с т а н т и н о в (после долгого молчания). Веселая-веселая, а что натворила.
Т е р е н т и й (ожесточенно). Еще неизвестно, кто виноват больше.
Н и к и т а (неожиданно). Считаешь — и я виноват?
Т е р е н т и й. Что вперед лезешь? Тебя тут не звали. Домой ступай, тебя тетя Соня ждет.
Н и к и т а. Не темни! Вижу ведь — осуждаешь!
Т е р е н т и й. А хотя бы! От кого она Москву покинула — вникал? Она веселая была... Как ласточка... Заботилась о нас обо всех. Радостью была. Ее Кай пальцем не тронул. А ты?.. Все дрожал: ребенка она тебе родит. А она, может, с ним сейчас Бог знает где бедствует. Ты когда узнавать о ней решился? Приснилась она ему, видишь ли... Ты добрый... Ты очень у нас добрый, если это нетрудно тебе.
К а й. Никто никого не лучше. Не трогай его. Все мы дерьмо.
К о н с т а н т и н о в. Зачем так-то, ребятки... День рождения нынче.
Т е р е н т и й (озлобился). А у тебя слова нет... Наблюдатель! Устроился тут — как в театре...
Н и к и т а. Никто не радуется. Никто! А изумительно учусь... и на водной дорожке... и наедине с себе подобной... Вызываю всеобщий восторг! (Тихо.) Но мне никто не радуется.
Т е р е н т и й. А ну тебя!
Н и к и т а (крикнул). Беззащитен! Жил в расчете на чудо... Надеялся — кто-то придет, явится, возникнет... и я поделюсь. Никто не явился. Незачем! А любимая семья? Ха-ха!.. Они души во мне не чаяли, если у них было на это свободное время. С детства был предназначен на первые роли! Я и тени сомнения у них не вызывал — настолько они были заняты собой.
К а й (в отчаянии). Врешь... Ты все забыл! Какие мы были счастливые в детстве. Разве не помнишь... Новый год в нашем доме... Под елкой всегда лежали подарки... и отец показывал фокусы... и мама пела... Они так любили друг друга. И все было разрушено в один день! И когда она уехала, отец поглядел на меня и сказал: «Ты похож на свою мать, погляди в зеркало — точная копия!» И он отшвырнул меня в угол. Вот тогда все кончилось: я перестал любить всех. И мне никого не стало жалко. Я перестал любить всех.
Т е р е н т и й. А я помню... Я ведь помню, какой ты прежде был... Смешливый, добрый, глупый даже! (Почти в отчаянии.) Кай!.. Я тебя даже больше тогда любил... А как мы радовались, помните?
Н и к и т а (горя и восторгаясь). На дачу в Кратово к тебе приезжали, Кай. Ты говорил — нету ничего на свете лучше клубники... И еще чепуху разную.
К а й (торопливо). А в то воскресенье, когда Терентий тонуть начал... В дождь купались, и вдруг никого. Помните? Мы уже на берегу, а Терентий из воды кричит: «Тону, спасите!» Мы хохотать начали, думаем, притворяется... а он на самом деле. Ты первым в воду бросился, и, когда из воды его вытащил, мы думали, мертвый он — никаких ведь признаков жизни... А потом я кинулся на него и откачивать начал. И когда он глаза открыл и мы увидели, что жив остался, помнишь, как ты обнимать меня начал, Никита? Мы хохотали, восторгались просто... Ведь это же все было, было!
Т е р е н т и й. И я тоже... Я тогда всех больше, наверно, радовался. (Горячась.) Ведь это вы меня, меня спасли... Я жить тогда на свете остался — хорошо ведь... Я помню, помню...
К а й. Какой день тогда был... ты помнишь?
Н и к и т а (лихорадочно). Я помню — он же на траве лежал... с закрытыми глазами... Мы думали: конец, все... И тогда ты, Кай...
Т е р е н т и й (восторгаясь). И тогда он... да?
К а й. И тогда я... я бросился к тебе!

Кай сбивает с ног Терентия, обнимает его, сверху на них прыгнул Никита, они, как дети, барахтаются на полу.
Константинов молча на них смотрит.

Н и к и т а. И тогда я понял — мы втроем!
К а й. И я понял... Мы втроем, нам ничего не страшно.
Т е р е н т и й. Ты даже мне свой водяной пистолет отдал... Ты был добрый, Кай.
К а й. Добрый?

И вдруг все замолчали.

Т е р е н т и й. А что теперь?.. Как случилось все? Почему мы стали такими?
К а й. Какими?
Н и к и т а. Ты знаешь. (Идет к столу.) Надо выпить!
К о н с т а н т и н о в (берет у него бутылку). А может, хватит, ребятки?
Н и к и т а (ледяным голосом). Вы тут сидите, вас не гонят... Так вы уж и сидите. (Вдруг резко.) Почему он ходит сюда, Терентий?
К а й (тихо). Не трогай его, Никита.
Н и к и т а. Нет, почему? Ведь ты запретил ему приходить...

Пауза.

Т е р е н т и й. Не властен. Прав не имею.
К о н с т а н т и н о в. Не злой ты. Спасибо. (Идет к двери, останавливается.) Может, хоть сейчас прислушаешься? Дом пустой. (С надеждой.) Идем, что ли?
Т е р е н т и й. Ни к чему это. Один иди. (Не сдержался). Ступай, говорят.
К а й. Ах, Терочка... (Усмехнулся.) А доброта как же?
К о н с т а н т и н о в. А вы его не осуждайте. Не стою того. Он у меня молчалив с детства: не рассказывал об отце в подробностях. А может, стоило.
Т е р е н т и й. Поздно теперь уж.
К о н с т а н т и н о в. А я скажу. Пил я нещадно. С пятилетнего возраста ночью на улицу выгонял. Он со страха в сарае рассвета ждал, только к утру на топчанчик свой прокрадывался. И в зимнее время не щадил. Жена вот не выдержала. Померла. Не то с горя, не то от кулаков моих. Они вон у меня какие. Глядите. Не зря слесарь. Вот тогда и он дом оставил. Проснулся я утром однажды, поглядел вокруг... один.

Взглянул на Терентия, тот налил себе водки в стакан. Выпил. Медленно опустился на колени.
Его плечи вздрагивают.

Здоровы будьте. (Уходит.)

Затемнение.


КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Двадцатые числа октября.
Комната Земцовых, все так же чисто прибранная. Все расставлено по местам с какой-то даже вызывающей тщательностью. За столом сидит Маша, она не разделась, даже ушанки не сняла, только куртка расстегнута. Сидит неподвижно, смотрит перед собой. На другом табурете выжидательно расположился Ловейко — тоже дорожное не снял. Позднее утро — осеннее, тусклое, без надежд.

Л о в е й к о (нарушая молчание). Не идет Нелька...
М а ш а. Послали за ней.
Л о в е й к о (стеснительно). В контору разведки успеть бы. Второй кран требовать надо.
М а ш а. Думай, что говоришь. Мне сейчас все едино.
Л о в е й к о. В руках себя держать следует. Горе горем, а дело остается. В данный момент люди на нас с надеждой смотрят.
М а ш а. Может, мне еще и станцевать тебе?
Л о в е й к о. Обижаешь, Земцова.
М а ш а. Если ты от хворостей своих временно излечился, то не думай, что тебе во всем удача вышла. На то не рассчитывай, Ловейко, — теперь все вокруг изменилось.
Л о в е й к о. О своих чувствах промолчу, Марья Павловна, я человек негромкий. Тем более что хозяйка между нами ты. Во всех смыслах. Но все же, как ни горюй, о деле забывать не позволю.

Вошла Неля, глядит на Машу, но слезы сдержала, подошла к ней.

М а ш а. Похудела ты.
Н е л я (тихо). Кто ждал. (Помолчав.) Совсем вернулись?
М а ш а. Завтра обратно.
Л о в е й к о. Вот-вот выброса ждем.
Н е л я. Поздравляю. С вас пол-литра.
М а ш а. Не смей!
Н е л я. А чего он здесь находится?
М а ш а. Уйди, Ловейко.
Л о в е й к о (встал с табурета, подошел к Неле). Ну, что глазами зыркаешь? Злобина! Боишься, рад я?
Н е л я (яростно). Покинь дом!
Л о в е й к о (на ходу, Маше). На воле подожду. (Уходит.)
М а ш а (помолчав). Расскажи, как было.
Н е л я. Восемнадцатого октября, в среду случилось... В Шадринской поисковой у геофизика гангрену обнаружили. Срочно санрейс! Поисковая в ста километрах, болота вокруг. Вылетели, не глядя, что непогода... Условились встретить его в квадрате в контрольный срок. Долетели, а ветер еще крепче. Вертолетчик кричит: «Обратно летим!», а Мишка ему: «Спускай лестницу!» Вертолет завис, а бензин ограничен, на спуск всего пятьдесят секунд. Внизу люди ждут... Стал по лесенке спускаться, а тут их ветром и отбросило в сторону. (Не сразу.) В болото упал. Все. Люди в ста метрах стояли — все видели.
М а ш а (после долгого молчания). Папиросы нет у тебя?
Н е л я. Не курю ведь.
М а ш а. А я бросила. Зря. Зачем бросила?
Н е л я. От Миши окурок остался. (Дает Маше коробочку.) Я сохранила.
М а ш а. Давай. (Рассматривает окурок. Чиркнула спичкой.) Докурю. (Помолчала.) Умер, как жил. (Усмехнулась.) И тут на себя похож оказался.
Н е л я (следит за тем, как курит Маша). Дымок отлетает.
М а ш а. Ты что?
Н е л я. Так просто.
М а ш а. Рассказывали — ночевать сюда приходишь?
Н е л я. Ага. И Леську из ясель на ночь беру.
М а ш а. Зачем еще?
Н е л я. Не знаю... Надо, чтобы жизнь тут теплилась... Чтоб не прерывалась.
М а ш а (тихо, отчаянно). Ах ты, Боже мой... (Несвязно.) Как же было-то... вспомнить хочу... В тайге... на доразведку шли, тут и заметили друг дружку. Ночь холодная; одной телогрейкой накрылись, и каждый во сне за свой конец тянул. Весело...
Н е л я (неожиданно). Он мне спасением был. (Улыбнулась.) В людей я верить перестала. А узнала его — опять поверила. С радостью.
М а ш а (гасит окурок). Все. Докурила.
Н е л я. А вы понимали, что лучше его нет?
М а ш а. Догадывалась. Жаль, редко.
Н е л я. Он ведь все знал... про Ловейко.
М а ш а. А я не скрывала.
Н е л я (задумчиво). Дай мне волю, я бы убила вас.
М а ш а. Не ошиблась бы.
Н е л я. Последние месяцы он жил отчаянно. На Печуге в огонь полез, когда струя бушевала. Ему ничто страшно не стало.
М а ш а. Моя вина, выходит. (И вдруг прорвалось ее отчаяние.) Падаль ты, Машка!.. Нелюдь.
Н е л я (крикнула, со злобой почти). А вот и нет!.. Не обольщайтесь! Возомнили, будто из-за вас... а вы давно никто ему стали. Он другую полюбил — и безумно, если знать хотите!
М а ш а. И кого же? Ну... скажи, ребенок.
Н е л я (в упоении от собственной лжи). Меня! И до прочих ему дела не стало. Мы даже с ним счастливы были бесконечно! Так что вы помалкивайте — и все.
М а ш а (не сразу). Эх, деточка... (Подошла к ней вплотную.) А ну погляди в глаза. (Взяла руками ее голову.) Зачем лжешь?
Н е л я (слабо). Все правда.
М а ш а. Если поверить — вот счастье-то.
Н е л я (совсем, слабея). Правда, правда...
М а ш а. Меня пожалела — так ведь? (Поцеловала ее неожиданно.) Спасибо за ложь тогда. (Усмехнулась.) Одна беда: не поверила я тебе все-таки.
Н е л я. Нет, не вас пожалела. Опять ошиблись. (Вдруг улыбнулась, доверчиво.) Сказки мне захотелось... Разве не великое счастье, что тебя такой человек полюбит, как Миша? За что же не мне? За что вам такая радость? За что другим счастье, а мне беда и обман? Уж так разве я вас хуже? Я добрая. Заботливая... Меня своей невестой назвать — это большое счастье... Я даже уверена в этом. Вот и выдумала свою любовь к нему... чтобы от другой избавиться. Неверный мне человек в жизни встретился, мне его позабыть ой нелегко, а ему пустячок, никакого труда. Он уж, наверное, и не помнит, что была такая — Нелей звали... Давно и думать забыл. (Помолчав.) А вот вам Мишенька навсегда счастье оставил: вспомнить — и то восторг, какой человек вас любил.
М а ш а. Хорошо закончила: как ножом в сердце. Ну что ж, казни, добрая девочка.
Н е л я. А мне вас никогда не понять — ни тогда, ни нынче.
М а ш а. Что меня понимать. Я старуха. Мне пятьдесят через десять. А он бы тогда все мальчик был. Нет... Чего оправдываться. Не выучена я любить — вот, представь, какая драма.
Н е л я. И вас, выходит, родители не обучили?
М а ш а. Не было у меня родителей, война унесла. Детдомовская я. Свободный человек. Душа общества. Спеть, станцевать — ради Бога. А истинная радость одна — дело, работа. Недодала мне жизнь тепла, Нелечка. Вот и пробежала мимо счастья.
Н е л я. Для вас он всегда живой будет.
М а ш а. Не берись утешать, ребенок. Не умеешь. Да и утешать меня на кой? Навек не развеселюсь.
Н е л я. С вашим характером?
М а ш а. Закончились игры. Начудила я в жизни, хватит. (Помолчала.) Господи, Боже мой, как невнимательно живем мы... И Мишка на прощанье сказал, как неосторожно. Сколько бед сеем... без оглядки.

Входит Ловейко. Остановился в дверях.

М а ш а. Пришел? Вот счастье-то.

Ловейко подошел к ней.

Дай папиросу, Ловейко. Вот так. Огонька теперь. (Закурила.) И на этом кончилась твоя роль. На Тужок одна еду.

Ловейко в отчаянии смотрит на нее.

Слов не надо. Иди.

Ловейко молча уходит.

(Неле.) Понравилось?
Н е л я. Поздно теперь.
М а ш а (усмехнулась). Правда.
Н е л я. Когда вернетесь?
М а ш а. Думаю, через месяц. У нас нефть пошла.
Н е л я. Ну что же... Счастья вам.
М а ш а. Леську на тебя оставляю. Хочешь, здесь с ней ночуй, хочешь, оставляй в яслях.
Н е л я. Я здесь буду. Мне нянчить ее — счастье.
М а ш а. Как душа велит. (Увидела Мишкин магнитофон.) Танцевала с ним?
Н е л я. Бывало.
М а ш а. Возьми на память.
Н е л я. Нельзя. Он тут песню записал... Вам, может?
М а ш а (тихо). Включи.

Неля включает магнитофон. Слышится Мишкина гитара, его голос:

Когда друг друга мы любили,
В ночной вагон леса входили,
Навстречу нам текли поля,
Мосты, вокзалы, тополя.
Не так молчим, как той весною,
И вместе едем, да не так...
К движенью поезда спиною
Сижу, уставясь в полумрак.
Ты что-то спросишь. Не отвечу.
Мосты, вокзалы, тополя...
Весь мир бежит тебе навстречу!
И убегает от меня.

Маша слушает.

Затемнение.


КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

Москва. Начало декабря.
Комната Кая. Поздний вечер. В дверь с улицы входят Терентий и Никита. Возле своего кресла стоит Кай
так, будто давно ждал их. За окном снегопад, ветер, и здесь, во владениях Кая, тоже ощущение тревоги.

К а й. Тише!
Т е р е н т и й. Что — тише?..
К а й. Дверью не хлопайте...
Т е р е н т и й. А ты к чему людей ночью по телефону вызываешь? Умнее не придумал?
Н и к и т а. Опять от бессонницы спасать тебя, миленький?
Т е р е н т и й (после молчания). Что у тебя случилось тут?
К а й. Нелька вернулась.
Т е р е н т и й. Брось!
Н и к и т а. Как... Когда вернулась?
К а й. Часа два уж.
Н и к и т а. Ну... и дальше?
Т е р е н т и й. Откуда прибыла-то?
К а й. Объяснила — издалека.
Н и к и т а (указал на дверь в соседнюю комнату). Она там?
К а й. Туда не ходи. Не надо.
Н и к и т а. Как прикажешь понимать?
К а й. Она не одна приехала. Ребенок с ней.
Т е р е н т и й. Какой еще ребенок?
К а й. Ее, видимо. Простудила она его в дороге.
Т е р е н т и й. Мальчик?
К а й. Девочка. Смешная какая-то. Кашляет, по сторонам смотрит. Спать не хочет.
Н и к и т а. А чья... девочка чья?
К а й. Ее. Объяснил ведь.
Н и к и т а (озлобился). Улыбаешься почему?
К а й. Пошел ты к черту!
Т е р е н т и й. Ты погоди... Ты, Кай, не ругайся. В подробностях расскажи.
К а й. Появилась в половине одиннадцатого. Метель на улице. Вся в снегу. «Приюти, — говорит, — по старой памяти — девочка у меня в пути захворала...» Ну что еще... вошла, чаю выпила, как Терентий поживает, осведомилась.
Н и к и т а. Не о том рассказываешь!
К а й. Просил — не кричи. Она девочку баюкает.
Н и к и т а. У кого она жила? Как случилось все?
К а й. Говорит, у дальних родственников жила — в Салехарде.
Н и к и т а. Врет все... как всегда. Все придумывает.
Т е р е н т и й. Почему врет? Ну в Салехарде. Что же такого. Для чего с постели поднял — вот что?
К а й. А что мне делать было? (Улыбнулся недоуменно.) Растерялся я... Честное слово. (Развел руками.) Совершенно растерялся.
Т е р е н т и й. Ты какой-то... как в детстве все равно.
К а й. И при чем я тут?.. Пусть Никита соображает.
Н и к и т а. А я почему? Даже странно, знаешь...
К а й. А тебе, дураку, виднее быть должно... как поступить.
Н и к и т а. Опять улыбаешься?
Т е р е н т и й. А что, ему улыбаться нельзя? Дитя хворает, ну и забирай его к себе. У тебя дом, народа полный, есть кому понянчить.
Н и к и т а. Ты что, не в себе? (Смотрит на часы.) Позднее время. Ухожу я.
К а й. И молодец же ты, Никита. Одно удовольствие полюбоваться.

Из соседней комнаты вышла Неля с Лесей на руках, молча поглядела на всех, села на стул.

Т е р е н т и й (запоздало). Нелечка!
Н е л я. Привет, Опенок...
К а й (осторожно). Ну, что она?
Н е л я. Уснула наконец.
К а й. Ты ее сюда положи. На диванчик.
Н е л я. Попробуем. (Долго устраивает Лесю, обкладывает подушками.) Она-то неприхотливая. Застудилась только.
К а й. Утром врача вызовем.
Н е л я. Погодим еще. Я теперь сама ученая. (Терентию.) А ты похорошел, Терочка. Потолстел, что ли? А с самодеятельностью как?
Т е р е н т и й. Выступаю.
Н е л я. И постригся иначе.
Т е р е н т и й. «Полусосон».
Н е л я (не сразу). А ты, Кай, не тревожься: чуть Леська поправится, уедем.
Н и к и т а. Куда?
Н е л я (будто увидя его только сейчас). Ой, смотри-те, кто это у двери стоит и ушаночку свою на голову надвинул?.. Любопытный такой. Неужели он, наш Никитушка? Вот кого приятно увидеть. Привет, дорогой товарищ.
Н и к и т а. Что смешного-то, не понимаю...
Н е л я. И соскучился ты по мне, прямо исстрадался весь. Уходить надумал? Ну что ж, покойной ночи. (Очень резко.) А ну давай — вали отсюда!
Н и к и т а (робко). Нелечка...
Н е л я (яростно). Еще что?

Никита придвинулся к ней совсем близко.

(Дрогнул голос.) Не трогай... Бубенчик.
Н и к и т а. У тебя лицо выпачканное... Возле носа. И на щеке.
Н е л я (тихо). Правда?.. Выпачканное?..
Н и к и т а. Выпачканное.
Н е л я. Очень? (Совсем тихо.) Ей-богу?..
Н и к и т а. Говорю же.

Стоят. Молчат оба.

Н е л я (взяла себя в руки). С дороги... Не унывай! Красоткой сейчас вернусь. (Уходит.)
К а й (усмехнулся). Да... Полинял ты, однако.
Н и к и т а. Черт-те... Жалко вдруг стало ее — ужас... Стоит в саже вымазанная... (Резко.) Ты тоже! Не мог сказать, чтобы вымылась.
К а й. До того мне было. Вошла в комнату, ребенок плачет... Растерялся я совершенно.
Т е р е н т и й (подошел к Лесе, рассматривает ее). А вот я всегда жалел, что сестренки не было.

Никита тоже подошел к спящей девочке, но очень осторожно.

К а й (Терентию). Уступи место главному лицу. (Никите.) Ну, какие чувства испытываешь, старичок?
Т е р е н т и й. Процессы какие-нибудь происходят?
Н и к и т а (не сразу). Я вот в уме складываю... как-то великовата она для своего возраста.
К а й. Неизящно мыслишь, френд.
Н и к и т а. В конце концов, почему именно я?..
К а й (задумчиво, Терентию). По роже ему дать, что ли?
Н и к и т а. Тебе-то весело.
К а й. Ах ты несчастненький мой!
Т е р е н т и й (Никите). Нет, ты пойми... А какая, в общем, разница? Какая? Дитя все любить должны.
Н и к и т а. Тебя послушаешь...
Н е л я (вошла). Не проснулась?
Т е р е н т и й. Спит. (Помолчав.) А ей сколько?
Н е л я. Придет время — год будет.
Н и к и т а. Веселишься?
Н е л я. А чего теряться-то? (С подозрением.) А вы что — подсчитываете? Напрасный труд! Она у меня крупненькая, хоть и до срока родилась. Ей всегда больше дают. (Никите.) А ты чего возле нее крутишься? С мороза пришел, а она хворает.
Н и к и т а. Да уж согрелись мы...
Н е л я. Все равно — отойди.
Т е р е н т и й. Как назвала-то?
Н е л я. Леськой.
Н и к и т а. Это еще что?
Н е л я (лихо). Мало ли!
Н и к и т а (вдруг в ярости). А ну кончай ваньку валять. Говори, как назвала.
Н е л я. А ты что тут шумишь всех больше? Какие у тебя права?
Н и к и т а (сдержанно). А у кого еще... эти права?
Н е л я. Ой, родненькие, вот смех-то! Да ты что возомнил, глупенький... (Злобно.) А ну отойди от нее! Не твое дитя.
Н и к и т а. Неправда! (Тихо.) Чье же тогда?
Н е л я. Мимо, Лихачев. (Спокойно.) До тебя было дело.
Н и к и т а (поглядел на Лесю). Нет. Не верю.
Н е л я. А ты поверь. Умнее станешь.
Н и к и т а (тихо). Кто же... отец-то?
Н е л я (с вызовом). А не помню.
Н и к и т а (эти слова потрясли его). Прости тогда. (Идет к двери.)
Н е л я (вдруг кидается за ним, останавливает). А ты бы хотел, хотел, чтобы она твоя была? Ну скажи — хотел бы?
Н и к и т а. Уйди ты от меня! (Грубо отталкивает ее. Уходит.)

Неля опускается на стул. Молчит. Из глаз текут слезы.

К а й. Не сметь! Всегда запрещал. Слышишь?
Н е л я. Пошел ты!
К а й. Будешь грубить — выгоню.
Н е л я. А никогда. (Заплакала громче.)
Т е р е н т и й. Слышь, Нелька. (Воодушевляясь.) А что, на самом деле... (Отчаянно.) Я всерьез: давай поженимся!..
Н е л я (сквозь слезы). Ну какой же ты глупый... Ты просто ужасно глупый. Я даже не думала, что ты такой глупый... Ведь глупее и быть нельзя. (Обнимает его.) Такой ты глупый.
К а й. Совсем он не глупый... Он даже умный, как ни смешно.

Затемнение.


КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

Последние дни декабря.
Вновь комната Кая. У окна в новой колясочке спит Леся. На полках возле мольберта Кая несколько фигурок девочки — из гипса,
глины, дерева. Кай, поглядывая на Лесю, что-то зарисовывает в свой блокнот.
День подходит к концу. За окнами неспешно темнеет. На бульваре зажигаются фонари. Медленно падает снег. Из коридора
появляется Неля. Она вносит в комнату небольшую пушистую елку.

Н е л я. Гляди, Кай, какой тебе сюрприз... Вот ты все о елке вспоминал: как вы тут веселились... а я достала. Сосед Коля спроворил.
К а й (подошел к елке, дотронулся до нее). Пушистая... У нас обычно елка вот здесь стояла...
Н е л я. Сюда и ставь. У тебя на шкафу в коробках, я видела, и игрушки есть. Доставай, не ленись, Лодочка.
К а й (снял коробку, раскрыл ее). Пыли тут...
Н е л я. Протирай. На тряпку.
К а й (перебирая игрушки). Забавно... Знакомые всё лица.
Н е л я. Сосед и свечами снабдил... из любезности. Коля-Николай, такой симпатичный. Я думаю, может, он тоже жениться на мне задумал?
К а й. Болтушка ты...
Н е л я. Потерпи уж, скоро покину. Леська выздоровела. Могу ехать. Отец умер, мать домой вернуться просит. Будешь скучать?
К а й. Не верю, что оставишь меня. (Улыбнулся.)
Н е л я (рассматривает фигурки). Сколько ты Лесек изобразил. И все разные. Чудные, прямо говоря. (Подумав.) Может, и верно талантливый ты?
К а й. Впоследствии узнаем.

Из соседней комнаты появляется Терентий, нелепо загримированный.

Н е л я. Ой, Терочка!.. (Захохотала.) Испугал даже.
К а й. Совсем ополоумел?
Т е р е н т и й. В субботу выступление. Готовлюсь, грим ищу.
К а й. А в спальне что делал?
Т е р е н т и й. Позы у зеркала принимал... Вставал по-разному, чтобы выразительней было. (Обернулся.) Елочка появилась!..
Н е л я. А совсем стемнеет, свечи зажжем. Я особое угощение приготовила: кто что любит. И танцы затем... до упаду! (Уходит в соседнюю комнату.)
Т е р е н т и й (присел к столику, тут зеркало его и гримировальные принадлежности). А сейчас мужика-старика из себя сделаю. Вот ахнете.

Кай неторопливо украшает елку. Появился Никита, прошел по комнате.

Н и к и т а. Вновь рожу красками расписываешь?
Т е р е н т и й. Прибыл, тень Гамлета?
Н и к и т а. Елку наряжаете? Идиллия. (Подходит к Лесе, рассматривает ее.)
К а й. Тянет тебя, однако... Тут как тут.
Н и к и т а. Одним вам все можно. (Кивнул на Терентия.) Этот тоже хорош — предложение ей сделал, чуть в загс не увел. (Помолчав.) Леся совсем поправилась?
К а й. Беспокойство решил проявить?
Т е р е н т и й. Сказали тебе — не твое дитя.
Н и к и т а (вспыхнув). Неправду говорит... ей ни в чем верить нельзя! (Показывая на спящую Лесю.) Я вот смотрю на нее, и у меня... в душе, что ли, разное мелькает...
К а й. И что же именно, старичок?
Н и к и т а. Скажем, прошло пять лет, и она на водном стадионе сидит... а я в это время мировой рекорд бью.
Т е р е н т и й. И что?
Н и к и т а. А она радуется мне... Поняли?
К а й. Да... Совсем ты в детство впал, бедняга.

В комнату возвращается Неля.

Н е л я. Приветик, дорогой друг! На единственную свою дочь полюбоваться прибыл? (Увозит из комнаты коляску с Лесей, возвращается.) Понемножку хорошенького.
Н и к и т а (неуверенно). Что смешного-то?
Н е л я (серьезно). Вот тут ты жестоко прав — ничего смешного. Одна печаль. Бубенчик... (Просто.) Знаешь, мне так нас обоих жалко.
Н и к и т а. Но почему же... почему жалко? Если надо, я всегда готов...
Н е л я. Я знаю — ты славный пионерчик... всегда готов. Только поздно уж. Поздно, миленький.
Н и к и т а. И что болтаешь... Понять тебя невозможно.
Н е л я. А вот это — слава Богу. (Провела рукой по его лицу.) Ладно... Будь что будет, а счастья не жду!

Входит Константинов, в нерешительности. Он смущен более обычного.

К о н с т а н т и н о в. С добрым вечером. Веселитесь?.. И то хорошо. С праздником наступающим... Вот Лесе подарок приобрел. Механическая игрушка — заводной пешеход.
Н е л я. Спасибо, дядя Сережа... И пешеход пригодится.
К о н с т а н т и н о в (Терентию). А тебе будильник с повышенной громкостью. Говорят, просто скидывает с кровати.
Т е р е н т и й (обернулся к отцу). То, что надо. (Приклеил седую бороду, усы, кое-как подгримировался.)
К о н с т а н т и н о в. Шутник!.. Деда Мороза изобразил? А по правде, на Никанора-сторожа смахиваешь. (Каю). А еще бенгальские огни достал... по случаю.
Н е л я. И огни пригодятся. Я их в детстве обожала, жалко, дефицит они нынче. (Включила магнитофон.) Вот и праздник начинается!

Зазвучала музыка.

А ну туши свет, Кай...

Потушен свет, играет музыка, ребята зажгли бенгальские огни.

А теперь начинается грандиозный бал. Дамский вальс! Дамы приглашают кавалеров! Ко мне, Терочка... Исполним!

Терентий и Неля закружились в танце. Открывается дверь. В полутьме на пороге показывается женская фигура.
Кай зажигает свет. Маша входит в комнату, возле нее оказывается Терентий. В недоумении она разглядывает
эту нелепую фигуру.

М а ш а. Это еще что?
Т е р е н т и й (дурашливо). Калика перехожий.
М а ш а. А ну отойди в сторону.

Маша молча оглядывает комнату. Из-за спины Кая выходит Неля и молча идет к ней.
Остановилась, опускает голову.

Молчишь?
Н е л я (тихо). Вы ее оставили... бросили просто. Я считала, не нужна она вам.
М а ш а. Вдумайся, что говоришь-то? (Помолчав.) На что рассчитывала?
Н е л я (беспомощно). Я думала... а вдруг вы меня не найдете.
М а ш а. Нашла. Не поленилась. (Пристально смотрит на нее.) Бессердечная ведь ты.
Н е л я. А я полагала, вы бессердечная.
М а ш а. Где она?
Н е л я (указала на дверь). Там... (Уходит в соседнюю комнату.)

Маша идет за ней.

Н и к и т а. Кто это?
К а й. Не знаю.
Т е р е н т и й (догадался). Вон оно что... (Отклеивает бороду, садится.)

Из соседней комнаты возвращаются Маша и Неля. На руках у Маши завернутая в одеяло спящая Леся.

Н е л я. Вы осторожней на улице... Хворала она.
М а ш а. Понятно. Всё играем, играем — наиграться никак не можем.
Н е л я. Вы о ком?
М а ш а. О себе тоже.
Н е л я (вдруг на «ты», почти ласково). Как живешь?
М а ш а. Плохо. Вот тут (показывает на грудь) что-то замолкло все. Кончились мои танцы... (Тряхнула головой.) Ладно, живи. Брось игры, а то убьешься. (Идет к двери.)
Н е л я (бросилась за ней, крикнула). Дайте хоть прощусь!
М а ш а. Нет. Разбудишь. (Быстро уходит.)

Очень долгое молчание.

Н е л я. Вон ведь как... Отменились танцы.
Т е р е н т и й. Помолчала бы.
К а й (подошел к своей полке, снял оттуда одну из фигурок, посмотрел на нее, оглянулся). Смешно... в комнате как пусто стало.
Н е л я (поглядела на всех). Простите меня!
Н и к и т а (вдруг яростно). Лгунья!.. Какая же ты лгунья...
Н е л я (с надеждой). А ты загрустил? Загрустил, да?..
Н и к и т а. И что ты за человек... Вранье! Одно вранье только.
Н е л я. А ведь могла... Могла быть наша дочь. Бубенчик...
Н и к и т а (ожесточенно). Уйди с глаз!..

Неля молча надевает свою меховую куртку, набрасывает платок, потом достает чемоданчик, начинает быстро
укладывать вещи. Все в каком-то оцепенении смотрят на нее.

Н е л я (растерянно оглядываясь). Зеркальце-то где мое, не пойму...
К о н с т а н т и н о в (неспешно подошел к Неле). Не уходи... Не оставляй их, девочка.

Неля молчит. Кай медленно подходит к ней, берет у нее чемоданчик, отбрасывает в сторону.
Подходит Никита, снимает с нее куртку. Подходит Терентий, платок с Нели снимает. Все молчат.

К а й (Никите). Дай спички.
Н и к и т а. Зачем?
К а й. Свечи на елке зажгу.
Т е р е н т и й (переключил магнитофон). А вот и музыка вам опять... Жалко, грустная... Не угадал.
К о н с т а н т и н о в. Пойду я... Будь здоров, сынок.
Т е р е н т и й. Чай вскипел... Пейте с удовольствием. (Надел свою курточку.) А мы пошли, отец... Поздно уж, а нам далеко домой ехать.

Константинов ничего не сказал ему, взял за руку и увел.

Н е л я (взглянула на елку, на ней уже горят все свечи). Елка какая прекрасная... (Помолчав.) Вы простили меня?
К а й. Да.
Н е л я. Теперь пожалейте.

Кай неспешно надевает пальто, гасит свет. Теперь только свечи на елке освещают комнату.

Н и к и т а. Ты куда?
К а й. Пройдусь немного... И с бульвара в это окно загляну. Елку увижу, свечи горят — как в детстве... (Уходит.)
Н е л я (не сразу). Неужели?
Н и к и т а. Молчи... (Очень тихо.) Молчи...

Затемнение.


1978

Hosted by uCoz